Нищему терять нечего

Харизматический интервьюер Урмас Отт учил, что серьезная беседа должна начинаться с анекдота.

- Кто такой дважды еврей Советского Союза?

- Это еврей, который эмигрировал и вернулся обратно.

Когда в самом конце 1990 года по Москве пронесся слух, что Валентин Никулин уезжает в Израиль, многих мучили три вопроса: а что, разве и он - того?.. Или жена вывезла? И третий: и чего это он вздумал? Его друг Михаил Михалыч Козаков во всеуслышание объявил: уезжает потому, что только что родил Мишку, а с детским питанием в Москве напряженка. Не так давно оба Народных артиста России вернулись восвояси. С галантным, броско одетым Никулиным мы встретились в Центральном Доме журналиста.

* * *

- Валентин Юрьевич, если мое утверждение покажется вам обидным, скажите без обиняков. Мне кажется, что известность пришла к вам после того, как в телевизионном сериале Михаила Анчарова "День за днем" вы спели песню "Ты припомни, Россия, как все это было..."?

- Хорошо, что вы начали именно с этого. Когда Миша был еще жив, меня пригласил сниматься в этом фильме Сева Шиловский, с которым мы учились в школе-студии МХАТ. Я действительно в этом сериале пел, потом играл небольшую роль. Но знаменитым не стал. Это может подтвердить Вячеслав Тихонов. Я ему говорю как-то: "Слава, посмотри какой ты - ну на весь мир, абсолютно..." А он в ответ: "Милый мой, я знаменит, так сказать, для народа. Ты же знаменит в определенном, элитарном слое..." Он считает, видимо, что это важнее...

- Значит, вы закончили школу-студию МХАТ?

- Сперва я закончил юридический факультет МГУ, Михаил Сергеич [Горбачев] учился на два курса старше, я его застал и смутно так помню. Не проработав ни дня по специальности, я поступил в школу-студию. Так хотела моя мама, замечательный музыкант, Евгения Наумовна Брук-Никулина.

А отец, Юрий Леонидович Никулин, брат писателя Льва Никулина, автора знаменитого романа "России верные сыны", тоже был писателем, правда, менее известным. Впрочем, "Любовь бессмертна" с успехом шла и в Москве, и в провинции... Рубен Николаевич Симонов прямо выхватил эту пьесу из отцовских рук и сказал: "Даму мы найдем, но где же мы возьмем кавалера Дегрие?" [Эта пьеса - по роману аббата Прево "Манон Леско". - В.Н.]. Рубен Николаевич считал, что мало кто из драматургов хорошо читает свои пьесы, а после отцовского чтения объявил всей труппе: "Тут видна экспликация!"

- Простите?..

- Это как бы режиссерское видение спектакля, пояснение к постановке...

Еще о родителях - теперь уже вы простите, что отклоняюсь в сторону. Отец, который был старше мамы на 8 лет, сказал ей, еще ученице 7-го класса: "Обратите внимание, Женечка, как ранний Скрябин похож на Рахманинова!" Была какая-то удивительная духовная связь, потом они поженились, а когда мне стукнуло 5 лет - расстались. Когда я повзрослел, мама меня горько упрекнула: "Почему ты так чураешься своего отца?" Как не похоже на то, что обычно происходит между разведенными супругами в России!

Итак, я не стал знаменитым - и не обижаюсь на судьбу. Покойная мама говорила: "Не дай бог, если ты будешь похож на этих азиатских идиотов - они же упоены собой!"

Возвращаюсь к той песне. Когда мне говорят, что на тему родины никто так не пел, я соглашаюсь, потому что... ничего специально не делал - просто пел. А Микаэл Таравердиев сознался, что хотел предложить мне ту самую песню из "Семнадцати мгновений весны": "Не думай о секундах свысока..."

- Вот тогда-то вы бы стали знаменитым, как Кобзон!..

- Но я, как всегда, опоздал... Когда Гафт начал сочинять свои великолепные эпиграммы, я ему сказал: "Ну что ты так серьезно к этому относишься? Это не более чем хобби, нечто параллельно идущее". А он вдруг спал с лица. А я к своему исполнительству отношусь чуть-чуть иронически...

- Вы ведь сразу после учебы попали в "Современник"? Кого успели сыграть?

- Пятьдесят ролей как минимум за тридцать с лишним лет. А в кино... (Насвистывает мелодию: "Море встает за волной волна..."). Я там и просвистел, и спел, и сыграл - все что хотите. Потом была чеховская "Душечка", "Братья Карамазовы"...

- Вы успели сыграть у Пырьева?

- Да, конечно. И не кого-нибудь, а Смердякова в "Братьях...", "Три толстяка", "Волчью стаю", Андерсена.

- Теперь просится вопрос: отчего вы эмигрировали? Вернее так: от чего? Но я его вам не задаю - у всех свои причины. А вот почему вы вернулись, Валентин Юрьевич?

- Я ни от чего не уезжал, меня моя супруга увезла. Дочь ее - замечательный хирург, великолепно там работает, в американском центре в Иерусалиме. Они там все более-менее ничего, лишь я один: ни-че-го!

- Почему же вы все-таки вернулись?

- В ту ночь, когда я улетал из Шереметьево, шел снег. Я ничего не соображал. А понял, когда самолет взлетел. Я сидел у левого борта, я это точно помню. Попросил у соседа плейер и поставил кассету Сережи Никитина. Все вдруг понял, поэтому и вернулся.

- Как устраиваются ваши бытовые дела? Вы ведь, уезжая, с квартирой, кажется, расстались?

- До конца моих дней буду молиться за Игоря Борисовича Бугаева [председатель московского комитета по культуре] - он взял на себя заботу о моей крыше над головой, из своего лимита.

- А как с пресловутой пропиской? Раньше ведь что было? Не дают работу потому, что нет прописки, не прописывают из-за того, что не работаешь.

- Ничего с тех пор не изменилось!.. Но Игорь Борисович помог.

- Во МХАТе вы репетируете пьесу с интригующим названием "Интимные наблюдения". В двух словах: что за пьеса?

- Автор живет в Барнауле, фамилия его Строганов, он психотерапевт. Пьеса - с тараканами, поэтому Олег (Ефремов) мне и сказал: "Киндинов отказалСА, Мягков отказалСА, Славочка Любшин отказалСА..." Сотый сезон, пьеса с тараканами... Один я согласился. Автор просиял: "Боже мой, Никулин! Пусть главную роль играет!"

- А сколько там человек играет?

- Трое.

- Значит, не "Двое на качелях", а трое сумасшедших?

- Точно.

- Это удача, правда? Играете у Ефремова...

- Дорогой мой, какая удача!..

- Мне бы хотелось все-таки услышать вашу оценку нынешней ситуации.

- Я очень устал, поверьте мне. Я теряю себя. У меня такое ощущение, что я не очень вписываюсь в сегодняшнюю Москву, как она ни похорошела. На это мне интеллигентные люди, такие, как Фазиль [Искандер], Левочка Разгон говорят: "Валька, какое это имеет значение, что не вписываешься. А ты думаешь, мы вписываемся?" Обвал касается меня в опосредованной степени. Я ничего не потерял, ибо я - нищий.

- А вы не пробовали попасть в штат театра?

- Я перезваниваюсь с коллегами. С тем же Сашенькой Лазаревым, с Арменом - если брать этот срез. Я настолько удручен своей ситуацией, что просто боюсь заезжать в театр. Звонил сегодня перед нашим свиданием в один известный театр. Главный режиссер был очень любезен, но работу не предлагал. Я всегда это объясняю тем, что они хотят знать, что у меня есть крыша!.. И тогда они со мной начнут разговаривать.

- Журнальная страница - не место для исповеди. И хотя вам рано подводить итоги, напоследок спрошу: чему вас научила жизнь?

- (Пауза.) Жизнь меня научила, если она, конечно, чему-то научила, что я должен оставаться самим собой. В мои 66 меня переделать невозможно!