English version

Русская версия


Драматург А. Строганов А. Строганов
НОВОСТИ    ОБ АВТОРЕ    ТЕКСТЫ    ФОТО    ПРЕССА    ПАРАРЕАЛИЗМ

Главная / Пьесы / Долгая жизнь дождя (Комедия в двух действиях)

Александр Строганов




Долгая жизнь дождя

Комедия в двух действиях


© А. Строганов


Действующие лица


Растопчина Надежда Сергеевна
Растопчин Николай Николаевич
Верунчик
Ларкин Игорь Игоревич
Ласкин Матюша
Пеликан
Ротвейлеры
Маляры
Дамы и кавалеры


Дейтвие первое


Эта квартира впервые открыла рот и подала свой глуховатый, чуть треснутый голос в пасмурные времена. Оттого, что пасмурные времена близоруки (вспомните смешные круглые очки с толстыми линзами их натурщиков) у квартиры этой большие и подслеповатые глаза. Такими глазами высматривают небо на предмет окончания дождя. Или, что, наверное, будет точнее, высматривают ракушку под водой.

Так или иначе, дождь не прекращается, и вода, по причине отсутствия штор, гримасничает на стеклах и стенах. Округлый потолок. Зевота. Кажется, вот - вот наступит сон. Однако сон не наступает. Отчего-то тревожно. Как будто те времена, так старавшиеся испортить детство, все еще ворочаются в прихожей или чулане.

Хотя бы кто-нибудь догадался зажечь свет.


Картина первая


Комната Надежды, где происходит действие, просторна, но не пугающе просторна, из-за гигантской металлической кровати с никелированными такими шариками в изголовье, царствующей посередине. Остальные предметы, в сравнении с этим ложем бледны и невзрачны, так что и не заслуживают описания.

Сама Надежда, Надежда Сергеевна Растопчина, высокая хрупкая женщина лет сорока, нагая сидит на полу, ест большое зеленое яблоко и разговаривает по телефону. Она - брюнетка со светлыми печальными глазами и едва заметным темным пушком над верхней губой, что не перечит ее женственности.

Стон скрипки.

Петербург.

Балерина.

Балерина после спектакля.

Ах, эта квартира, и дождь за окном, это заточение с тяжелыми, обитыми желтоватым дерматином дверьми однажды убьют прозрачную Надежду Сергеевну.

Надежда: ...нет, ты не можешь знать, что такое одинокая женщина... что? Нет, не можешь. Об этом нельзя прочесть. Одинокая женщина - это... это... Это не роман, это - история болезни... ну, не знаю, какая болезнь… сложная болезнь... Да, тысяча лет... да... да... не знаю, надо подумать. Сейчас подумаю... нет, не шизофрения... болезнь дождя... дождя, дождя... нет, ударение на втором слоге, дождь - это не имя, дождь - это дождь... есть, ты просто не слышала... описана... не помню... да... А их просто не существует... может быть, где-нибудь, я лично не встречала. Мне вообще иногда кажется, что мир состоит из одних только женщин... Из вас, из вас, подруги мои дорогие. Мне так кажется, я не претендую на объективность, не знаю, наверное, для кого-то по-другому, для меня именно так. Я в магазине встречаю одних женщин, работала с женщинами, ни одного мужчины, вспоминаю школу, не могу вспомнить ни одного мальчика. Так уж случилось... Николай? А разве это было со мной... да ничего и никому я не компостирую... тебе, наоборот должно быть приятно, что я так говорю... Нет, вот этого еще не пробовала, а ты пробовала?.. Вот, попробуй, а потом расскажешь... Муж? Я тебя поздравляю... Я просто забыла... извини, просто забыла, я же говорю, что мужчин не вижу или забываю... болезнь дождя... Идет. А у меня всегда идет. Я не помню ни одного солнечного дня... район, да, наверное, район. А у тебя не было сегодня?.. Ну вот, видишь, а у меня все по-другому... Спасибо... Спасибо... Да нет, уж лучше вы к нам, только не забудьте зонт... Что? Зонт, говорю, не забудьте... Да, целую. (Смеется.) Вот, приедешь, и попробуем. (Смеется.) Хорошо. (Смеется.) Да хоть и с ним, мне все равно... пока, пока.

Надежда кладет трубку.

Встает, подходит к окну.

Открывает его.

Выбрасывает огрызок яблока.

Шум дождя усиливается.

Закрывает окно.


Надежда: И вообще, одиночество женщины не определяется фактом присутствия или отсутствия мужчин в ее жизни... и вообще в жизни.

Картина вторая


Рычит дверной звонок.

Один протяжный рык, затем пауза, затем три коротких рыка.

Тревога получает свой ужин.

Надежда Сергеевна накидывает на себя халат, открывает дверь.

В комнату входят два дюжих молодца, в мокрых синюшных плащах.

Надежда Сергеевна улыбается им и, что совсем не вяжется с их агрессивной внешностью, получает улыбки в ответ. Судя по всему, это - ритуал. Молодцы очень поверхностно, что называется "для порядка" осматривают комнату, вновь улыбаются, выходят.

Пауза.

Комнату одаривает собой Игорь Игоревич Ларкин. Небольшого роста длинноносый человек с тиком на предательски болтливом лице. С таким лицом трудно скрывать болезненное пристрастие к спиртному. Этакая карикатура на Гоголя. Похож, очень похож, смешно похож. На Ларкине светлый плащ, что придает его облику некоторую напускную легкомысленность.

У него в руках большой акушерский саквояж.

Двери закрываются.

Игорь Игоревич, с пыхтением ставит себя на колени, открывает саквояж, извлекает букет чайных роз.

Надежда Сергеевна принимает розы равнодушно и не пытается поднять Игоря Игоревича с колен.

Балерина.

Царица.

Ларкин: (Довольно высокий голос.) Дождь.

Надежда: Дождь.

Ларкин: Простите меня.

Надежда: За что?

Ларкин: За этих моих ротвейлеров.

Надежда: Они милые.

Ларкин: Хорошо.

Надежда: Они улыбаются мне.

Ларкин: Хорошо.

Надежда: Это не правильно, "ротвейлеры".

Ларкин: А как же?

Надежда: Думаю...

Ларкин: Интересно. Очень интересно. Чрезвычайно интересно...

Надежда: Трюфели.

Ларкин: Трюфели? (Смеется.)

Надежда: Да, трюфели.

Ларкин: (Смеется.) Прелесть. Какая прелесть! Трюфели! Это удивительно точно. Нужно будет рассказать им. Они будут в восторге!

Надежда: (Смеется.) Вы думаете, им понравится?

Ларкин: Конечно. Это смешно, это очень смешно. Вы - молодец. Вы - умница. Я долго думал, какое бы подобрать для них словечко. Ротвейлеры - это, конечно, не то, это плоско. Трюфели. Прелесть. (Закатывается от смеха.) И главное (закатывается от смеха.), главное, главное...

Надежда: (Сквозь смех.) Что же главное?

Ларкин: Главное, что вы их совсем не боитесь.

Пауза.

Ларкин: Я сам их побаиваюсь иногда, а вы - нет.

Пауза.

Ларкин: Молодец.

Пауза.

Ларкин: Умница.

Растопчина выходит из комнаты, вероятно с тем, чтобы устроить цветы в вазу.

Как только она исчезает, Ларкин вздыхает с облегчением, поднимается, достает из того же саквояжа не первой свежести платок и вытирает им лицо. Вытирает платком лицо, кладет его на место и замирает в ожидании.

Надежда Сергеевна отсутствует достаточно долго, так что Игорю Игоревичу еще не раз приходится доставать платок и вытираться.

Надежда: (Входит, в руках болотного цвета шезлонг.) Ваше кресло.

Ларкин: (Бросается помогать устанавливать кресло.) Благодарю, благодарю вас. Вы так заботливы. Благодарю вас. (Усаживается.)

Надежда: Не снимете плащ?
Ларкин долго возится, чтобы выбраться из кресла.

Выбравшись суетливо снимает плащ.

Ларкин: Простите, простите, совсем забыл.

Надежда: (Принимает плащ Ларкина.) Задумались?

Ларкин: Задумался, да... задумался.

Надежда: Хотите, я поглажу его? Он совсем мокрый.

Ларкин: Нет, нет, ни в коем случае.

Надежда: Я найду для него плечики.

Ларкин: Не беспокойтесь.

Надежда: Это не трудно.

Ларкин: Сделайте мне одолжение.

Надежда: Что?

Ларкин: Окажите мне еще одну услугу, если вас и это не затруднит.

Надежда: Слушаю вас.

Ларкин: Засуньте руку в правый карман.

Надежда: Зачем?

Ларкин: Так нужно.

Надежда: Нет, этого сделать я не могу.

Ларкин: Я вас прошу.

Надежда: Нет, нет, я не смогу засунуть руку в чужой карман.

Ларкин: Ради меня.

Надежда: Вы заставляете меня сделать такое...

Ларкин: Ничего особенного, ничего особенного, я же сам вас прошу об этом.

Надежда: Знаете что, давайте я дам вам плащ, а вы сами засунете руку в карман?

Ларкин: Нет, мне хочется, чтобы это сделали вы.

Надежда: Но, зачем?

Ларкин: Это - сюрприз.

Надежда: Нет, не могу.

Ларкин: Хотите, я снова встану на колени?

Надежда: Нет, нет, зачем, в сущности мне не трудно.

Ларкин: Ну же?

Растопчина осторожно, как будто там прячется змея, кладет руку в карман плаща, достает носовой платок.

Ларкин: Нет, не то, другой карман.

На этот раз Надежда Сергеевна извлекает объемистую пачку денег.

Ларкин изучает ее реакцию.

Ларкин: Ну и что?

Надежда: Здесь деньги.

Ларкин: (Улыбаясь.) Деньги.

Надежда: Что я должна с ними делать?

Ларкин: Не знаю, что хотите.

Растопчина кладет деньги обратно в карман.

Улыбка сходит с лица Ларкина.

Ларкин: Вот оно что?

Надежда: Я сейчас найду вешалку.

Ларкин: (Хмуро.) Бросьте его где-нибудь, да и дело с концом.

Надежда: Как это, "бросьте", зачем же "бросьте", есть вешалка. (Уходит.)

Ларкин вновь опускается в шезлонг.

Надежда: (Входит, в руках ваза с цветами) Ах, как пахнут!

Ларкин: Пахнут? Хорошо пахнут?

Надежда: А вы, разве не слышите?

Ларкин: Нос. (Трогает нос.) Нос заложен.

Растопчина ставит вазу на журнальный столик.

Ларкин: Дождь. Должны хорошо пахнуть.

Надежда: Да, очень хорошо. (Любуется цветами.)

Ларкин: А вы не принесете себе шезлонг?

Надежда: Я хотела походить.

Ларкин: Как это, походить?

Надежда: Да так, от вас к окну, от окна - к вам, от вас... ну, и так далее.

Ларкин: Да что же это будет? Да как же, как же без шезлонга? (Пытается встать)

Надежда: (Останавливает его) Сейчас принесу. (Уходит)

Ларкин улыбается точно младенец во сне.

Надежда Сергеевна входит с шезлонгом - близнецом и пытается установить его на почтительном расстоянии от Игоря Игоревича, что вызывает у него бурный протест.

Ларкин: Нет, нет, что вы, зачем же так далеко? Разве можно так далеко? Нужно рядом.

Надежда Сергеевна выполняет его требование.

Садится в кресло.

Ларкин закрывает глаза.

Пауза.


Слышно, как идет дождь.

Ларкин: Это Гоголь...

Надежда: Что?

Ларкин: Гоголь мог так.

Пауза.

Надежда: Что, Гоголь?

Ларкин: (Открывает глаза.) Гоголь мог так.

Пауза.

Надежда: Как мог Гоголь?

Ларкин: Что?

Надежда: Как так Гоголь мог?

Пауза.

Ларкин: Так.

Пауза.


Надежда: Как?

Ларкин: Захотеть умереть, сесть и умереть.

Пауза.

Надежда: Сесть и умереть?

Ларкин: Что?

Надежда: Почему сесть?

Ларкин: Сесть или лечь, не все ли равно.

Пауза.

Надежда: Лечь.

Ларкин: Лечь?

Надежда: Разумеется, лечь. Зачем бы ему сидя умирать?

Ларкин: А какая разница?

Надежда: Неправдоподобно.

Ларкин: Неправдоподобно?

Надежда: Неправдоподобно сидя умирать. Он же не один день умирал. Он же долго умирал. Несколько дней. Может быть несколько недель.

Ларкин: Он долго умирал?

Пауза.

Надежда: Долго.

Пауза.

Ларкин: Лежа. Тогда, конечно, лежа. (Закрывает глаза.)

Пауза.

Надежда: У него не было сил. Совсем не было сил. Он ничего не ел. Представьте, один из лучших кулинаров Петербурга, не мог смотреть на пищу. Боялся.

Ларкин: Страх?

Надежда: Да, боялся.

Ларкин: Вот как?

Надежда: Да.

Пауза.

Ларкин: (Открывает глаза.) У него были причины.

Надежда: Он был болен.

Ларкин: У него были причины.

Надежда: Он был болен.

Ларкин: Был болен это одно, но были и причины, веские причины. Это уж я точно знаю.

Надежда: Откуда вам знать?

Ларкин: Кому же, как не мне знать? Вся моя предшествующая жизнь... да и последующая, если такая возможность предоставится... (как будто начинает засыпать.) если только такое... (Было, заснув, вздрагивает, широко открывает глаза, с удивлением смотрит на Надежду.) Ах, это вы?! (Ладонями трет лицо.) Вот что значит психотерапевт. Вы еще ничего не шептали, а я уже впал в гипнотическое состояние. Да, с вами, определенно, умереть не удастся.

Надежда: Я не психотерапевт. Это мой муж был психотерапевтом. Я всего лишь сестра. Бывшая медицинская сестра. А вот мой муж, мой бывший муж...

Ларкин: Не говорите так. Вы - настоящий психотерапевт. От природы. Вот ваш муж был не настоящий, а вы - настоящий.

Надежда: Но вы же не знали моего мужа?

Ларкин: А зачем мне его знать? Разве настоящий психотерапевт оставит такую женщину?

Надежда: Какую женщину?

Ларкин: Такую, как вы.

Надежда: Да что уж во мне такого особенного?

Пауза.

Ларкин: (Со слезами на глазах.) Да знаете ли вы, кто вы?

Надежда: (Улыбаясь.) В общих чертах.

Ларкин: Нет, вы не знаете.

Надежда: Может быть.

Ларкин закрывает глаза.

Пауза.

Надежда: Вы не станете продолжать?

Ларкин: Нет. Не сегодня. Сегодня не могу.

Надежда: (Берет руку Ларкина в свою.) В самом деле хочется умереть?

Ларкин: В самом деле.

Ларкин открывает глаза. Целует руку Надежде.

Ларкин: (В глазах появляется бесенок.) А пуще того хочется другого, но о таких вещах вслух не говорят.

Надежда: Но у нас никогда не было секретов друг от друга.

Ларкин: Это вам только кажется.

Надежда: (Улыбается.) Это - главное. Иначе ничего не выйдет.

Ларкин: (Улыбается.) Все выйдет. Не может не выйти... Но я вам скажу, все равно скажу. Я люблю открытость.

Очень люблю. Не часто. (Пауза.) Иногда. Открытость. (Жестом приглашает Надежду приблизиться к себе.)

Надежда наклоняется.

Ларкин: (Громким шепотом.) Ужасно хочется хоть в чем-нибудь отличаться от него. (Указывает пальцем на потолок.)

Надежда: (Громким шепотом.) От кого?

Ларкин: От Гоголя.

Надежда закатывается от смеха.

Ларкин: (Серьезно.) Что вас рассмешило?

Надежда: Так, ничего. (Смеется.) Простите, простите меня.

Ларкин: И все же, что вас рассмешило?

Надежда: А почему вы показали наверх? (Управляется со смехом) Что означает этот жест?

Ларкин: Вылетел в трубу.

Надежда: (Смеется пуще прежнего.) Вылетел в трубу?

Ларкин: (Улыбается.) Да. Вылетел в трубу.

Теперь уже смеются оба.

Ларкин: (Серьезнеет.) Я очень смешон, да? Признайтесь, Надежда Сергеевна?

Надежда: А вы на самом деле находите, что очень похожи на Гоголя?

Ларкин: А разве не так?

Надежда: (Смеется.) Нет.

Пауза.


Надежда: Не обижайтесь.

Ларкин: Да на что же тут можно обидеться?

Надежда: Можно, я знаю.

Ларкин: Нет, нет, я не обижаюсь.

Пауза.


Надежда: Все же, мне кажется, вы вкладывали в свой жест нечто другое.

Ларкин: Нечто большее?

Надежда: Да, нечто большее.

Ларкин: С вами не интересно.

Надежда: Итак?

Ларкин: Мы живем по его заповедям. Хотели бы жить по другим заповедям, совсем по другим, а живем - как он предначертал. (Протягивает палец в направлении потолка.) Или, можно так. (Указывает пальцем на пол, загадочно улыбается.)

Надежда: Мне не нравится ваше настроение сегодня.

Ларкин: Да, вы правы. У меня настроение сегодня не то, совсем не то. (Пауза) С утра жег кое-какие бумаги...

Надежда: (Вот-вот вновь засмеется.) Что?

Ларкин: (Не замечая иронии собеседницы) С утра жег кое-какие бумаги...

Надежда Сергеевна смеется.

Ларкин, после нескольких попыток встать, все же покидает свой шезлонг, опрокидывает его и выходит из комнаты, громко хлопнув за собой дверью.

Сам по себе загорается яркий свет.

Смех прекращается. Надежда Сергеевна щурится.


Картина третья


На кровати происходит шевеление и вскоре из-под одеяла возникает взъерошенная голова молодого человека, юноши. Это - Ласкин, Матюша Ласкин. В сравнении с Надеждой Сергеевной, Матюша совсем еще мальчик.

Ласкин: Доброе утро.

Надежда: Утро?

Ласкин: А сколько времени?

Надежда: Не знаю. У меня нет часов.

Ласкин: А что там за окном?

Надежда: Дождь, дождь, дождь. Хочешь яблока?

Ласкин: Скорее нет, чем да.

Надежда: Зеленое большое яблоко. Очень большое и очень зеленое. Спелое, но зеленое.

Ласкин: Нет.

Надежда: Ты предпочитаешь красные яблоки?

Ласкин: Мне все равно.

Надежда: Тебе должны нравиться красные яблоки. Большие красные яблоки.

Ласкин протягивает руку к столику в изголовье кровати, берет сигареты, закуривает.

Ласкин: Почему?

Надежда: (Подходит к окну, открывает его.) Потому что ты - Матюша.

Ласкин: Потому что я Матюша?

Надежда: Да. Ты много куришь. Лучше бы ты съел яблоко. Полезнее.

Ласкин: Ты думаешь, полезнее?

Надежда: Ну да, конечно, полезнее. (Пауза.) Наверное, полезнее.

Ласкин: Сомневаюсь.

Надежда: Глупо.

Ласкин: Что глупо?

Надежда: Сомневаться в мелочах.

Ласкин: Это - не мелочи. От того, что ты сделаешь первым делом, когда проснешься, зависит, как у тебя пойдет день.

Надежда: И как же у тебя пойдет день, когда первым делом, проснувшись, ты закурил?

Пауза.


Надежда: Чувствуешь, что городишь чепуху?

Пауза.


Надежда: Еще не проснулся?

Ласкин: (Гасит сигарету.) Нет. (Забирается под одеяло.)

Через некоторое время голова Ласкина появляется вновь.

Ласкин: Вот эти самые сомнения и портят мне жизнь. Ты права. Ты как всегда права. От того, что ты всегда права, мне, порой, делается страшно. Взять хотя бы эту сигарету. Ты заставила меня провести логическую цепочку. И знаешь, к чему я пришел?

Надежда: (Смотрит в окно, равнодушно.) И к чему же ты пришел?

Ласкин: К тому, что если я начинаю день с сигареты, значит, весь день я только тем и буду заниматься, что курить. Так?

Надежда: (Не отрываясь от окна.) Наверное.

Ласкин: Но это же глупость? Бред какой-то.

Надежда: (Не отрываясь от окна.) Наверное.

Пауза.

Ласкин: Это потому что я Матюша?

Надежда: Да, потому что ты - Матюша, маленький мальчик.

Ласкин: Маленький мальчик?!

Надежда: Да.

Ласкин: Маленький мальчик?!

Надежда: Да, маленький глупенький мальчик.

Ласкин: Но это не так.

Надежда: Не так?

Ласкин: Нет, не так! Не так, черт возьми!

Надежда: Выговорись, выговорись, полезно выговориться… если что-нибудь сидит там, внутри… что-нибудь нехорошее.

Ласкин: Мне хотелось бы выговориться, мне очень хотелось бы выговориться, но я не могу. Я не могу говорить об этом.

Надежда: Напрасно. У нас не должно быть запретных тем. Я же твой друг.

Ласкин: Ты - мой друг?!

Надежда: Прежде всего твой друг.

Ласкин: Я думал иначе.

Надежда: О чем ты?

Ласкин: Обо всем!

Надежда: О чем ты?

Ласкин: О том, что бывает у нас с тобой!

Надежда: А что бывает у нас с тобой?

Ласкин: То. Здесь, под одеялом.

Надежда: Ах, ты об этом?

Ласкин: Да, черт возьми, об этом, именно об этом!

Надежда: Не придавай этому большого значения. Это меньше, чем дружба.

Ласкин: Это больше, много больше! Если хочешь знать, если хочешь знать - это все!

Надежда: Вот потому ты еще Матюша. Не Матвей, а Матюша.

Ласкин: Не желаю быть Матюшей, не желаю!

Надежда: Успокойся.

Пауза.

Ласкин: Я что, хуже других?

Надежда: Каких других?

Ласкин: Любых других. Скажи, только честно скажи, я хуже, да?

Надежда: Не знаю.

Ласкин: Как это ты не знаешь?! Как это ты не знаешь?!

Надежда: Не знаю и все.

Ласкин: У тебя что же, больше никого не было?

Надежда: Не было.

Пауза.

Ласкин: Никогда?

Надежда: Нет, никогда. Во всяком случае, мне так кажется.

Ласкин: Ты же не врешь мне?

Надежда: А зачем мне врать тебе?

Ласкин издает протяжный громкий крик радости, вскакивает с кровати, бросается на Надежду, целует ее.

Надежда трудом вырывается из его объятий.

Ласкин, счастливый, вновь забирается под одеяло.

Ласкин: Мне нравится так жить.

Надежда: Хорошо.

Ласкин: Даже если ты врешь мне, твое вранье - как раз то, что мне нужно.

Надежда: Превосходно.

Ласкин: Хочу яблока.

Надежда: Сейчас принесу.

Ласкин: Не хочу яблока.

Надежда: Так идти мне за яблоком или нет?

Ласкин: Нет.

Пауза.

Ласкин: Хотя, с другой стороны...

Надежда: Что же у нас с другой стороны?

Ласкин: С другой стороны, если бы с самого начала я думал о том, что у тебя никого не было, вряд ли я захотел бы... захотел бы... ну, как бы это лучше выразиться? Захотел бы быть с тобой. (Пауза.) Хочешь правду? Я, наоборот, представлял себе, что у тебя до меня было много мужчин, целый десяток, нет, целая тысяча, дивизион, гвардия вместе с кавалерией, и ты охотно принимала всех, потому... потому что ты не можешь жить без них, как без воды, как без воздуха. Представлял, что от одного их запаха у тебя начинает кружиться голова, а от прикосновения их волосатых торсов, рук, ног, озноб пробегает у тебя по коже. И ты не то, чтобы спала с ними, нет, ты танцевала, танцевала, как никто не смог бы, никакая Айседора Дункан. И те, кто видел этот танец, оставались на всю жизнь счастливыми, и навсегда забывали своих жен, потому что у них в головах стоял запах твоего пота, запах твоего танца, твоего желания...

Пауза.

Надежда: Знаешь, Матюша, вот ты сейчас говорил, а я вспомнила одну банальную фразочку. Я вообще люблю банальные фразочки. Есть в них что-то вечное, как в этом дожде…

Ласкин: Что за фразочка?

Надежда: Наши мысли материальны.

Ласкин: Наши мысли материальны?

Надежда: Не слышал?

Ласкин: Нет.

Надежда: Если вникнуть в суть, может сделаться страшно.

Ласкин: Вникаю.

Пауза.

Надежда: Ну и что?

Ласкин: Честно?

Надежда: Как на духу.

Ласкин: Не делается.

Надежда: (Со вздохом.) Понято.

Ласкин: Но, все равно, прости.

Пауза.

Ласкин: Я не обидел тебя?

Надежда: Хочешь, мальчик мой, Матюша, я скажу тебе, что на самом деле представляю себе, когда остаюсь одна? Я представляю себе, что дождь перестал, разом перестал, как будто чья-то рука там, на небесах, повернула невидимый кран. Представляю себе, что выглянуло солнце. Я в комнате одна, совсем одна. Во всем мире только я и комната, комната и я. Тишина. Полная тишина. Ни единого звука. И я явственно понимаю, что все, что было, не было никогда. Был какой-то страшный сон, совершенно верно, и с танцами и кавалерией, и бесконечным дождем, который только кажется таким безопасным. Он зловещ, этот дождь, Матюша, поверь мне. Этот сон дал мне многое, и спасибо ему, и довольно его... Вот сейчас, представляю я себе, когда выглянуло солнце, все и начнется. Только сейчас. И такое чувство, не знаю, с чем бы сравнить? Чувство вдохновения. Некоторые называют это влюбленностью, наверное, так оно и есть, наверное, вдохновение и влюбленность это почти одно и то же, но влюбленность - это к кому-то, а вдохновение - само по себе. Само по себе, вокруг же нет никого, понимаешь. Никого. Солнце и тишина.

Пауза.

Надежда: Ничего не понял?

Пауза.

Надежда: Поменялись местами, понимаешь? ты и я, поменялись годами.

Пауза.

Надежда: Не грусти, ты был недалек от истины. Еще недавно я носила в себе нечто подобное тому, что ты описал.

Пауза.

Надежда: Может быть, фиксируй внимание на этом "может быть", так вот, может быть, иногда, в виде приступов, это возвращается ко мне и сейчас... иногда... в виде приступов... когда ты рядом... слышишь? Ты слышишь меня? Ну, что ты молчишь? Хочешь яблока?

Ласкин: Я хочу спать.

Надежда: Хорошо. Я не буду тебе мешать. Тебе полезно спать.

Ласкин: Полезно спать? Почему?

Надежда: Ты еще растешь.

Ласкин: Я уже вырос! Я уже давно вырос! Я старше тебя!

Надежда: Хорошо.

Ласкин: Так было, есть и будет всегда! Повтори...

Надежда: С удовольствием. Так было, есть и будет всегда! И знаешь, Самое интересное, что это - правда.

Пауза.

Надежда: Ты, на самом деле, первый мой мужчина, Матвей Ласкин.

Пауза.

Ласкин: Почему мне так хочется спать? Почему? Вроде бы я не болен, я ничем не болен, чтобы спать целыми днями.

Надежда: Дождь.

Ласкин: Что?

Надежда: Всему виной дождь. Под дождь всегда очень хочется спать. Спать, спать, спать и не просыпаться.

Пауза.

Ласкин: Почему ты одета? Здесь кто-нибудь был?

Надежда: Приходила дочь.

Ласкин: У тебя есть дочь?

Надежда: Да.

Ласкин: Странно.

Надежда: Что "странно"?

Пауза.

Ласкин: Я никогда ее не видел.

Надежда: Она живет отдельно.

Ласкин: Она уже взрослая?

Надежда: Да.

Ласкин: А сколько ей лет?

Надежда: Много.

Ласкин: (Смеется.) Сколько это, "много"?

Надежда: Очень "много"

Ласкин: Сколько это, "очень много"?

Надежда: Ну, скажем, много больше чем мне.

Ласкин: (Серьезно.) Так не бывает.

Надежда: К сожалению бывает. Плохо, что мы начинаем понимать это слишком поздно.

Пауза.

Ласкин: А кто ее отец?

Надежда: У нее не было отца.

Ласкин: Так не бывает.

Надежда: Не бывает?

Ласкин: Нет, не бывает.

Надежда: Ну, значит, я не помню.

Ласкин: И так не бывает.

Надежда: А вот так точно бывает.

Пауза.

Ласкин: А меня ты помнишь?

Надежда: Тебя?

Ласкин: Да, меня?

Надежда: (Подходит к кровати, целует Матюшу в лоб.) Тебя помню, конечно помню. (Укрывает его одеялом.) Спи. Еще рано вставать. Еще совсем рано. (Подходит к окну, закрывает его.)

Картина четвертая


Одновременно раздаются телефонные звонки и, в том же, что и прежде ритме, звонки в дверь. Надежда Сергеевна посматривает то в сторону двери, то на телефон. Наконец, дверные звонки прекращаются. Остается только телефон.

Растопчина снимает трубку.


Надежда: Да... да, я... Спасибо, а кто это?.. Нет, не узнала, знаете, я, последнее время никого не узнаю, а может быть и никогда не узнавала, не помню, болезнь такая... да нет, не важно, это я так, про себя... А зачем?.. Нет... нет... А кто дал вам мой номер телефона?.. Нет, не помню... Нет, не помню... Знаете, очень много интересных женщин, очень много и без меня... очень, очень, просто пруд пруди... Я одинока?.. Да, я одинока, но мне нравится одиночество... Я не устаю, не дают... Что? Не дают, говорю... Да, пожалуйста... Нет, не нужно больше звонить... пожалуйста... (Громко) Постойте, алле... я хотела... я только хотела спросить, у вас там дождь идет?.. Никакая я не сумасшедшая. (Кладет трубку) Я просто не люблю этих телефонных разговоров. Боюсь. Не люблю и боюсь, ну, так скажем, побаиваюсь.

Затемнение.

Дождь.


Картина пятая


Растопчина и Ларкин в шезлонгах.

Долго звонит телефон. Без ответа.

Звонки прекращаются.

Ларкин: С утра жег кое-какие бумаги... (Выжидающе смотрит на Надежду Сергеевну.) С утра жег кое-какие бумаги и думал, - за что мне все это?

Надежда: (Со вздохом.) Что?

Ларкин: Неужели вы не понимаете о чем я говорю?

Надежда: У меня множество предположений.

Ларкин: Одиночество. Я теперь говорю об одиночестве.

Надежда: Ну, не так уж вы и одиноки.

Ларкин: Я не одинок? Это я то не одинок? Я - самый одинокий в мире человек. Вы знаете, сколько у меня детей?

Надежда: Раз вы говорите "детей", значит, как минимум двое.

Ларкин: Двое? (Смеется.) Пять душ! Пять душ! Старший уже совсем большой. Звереныш. Чистой воды звереныш. Молчит все время. Бандитом будет. Но я люблю его. Я их всех люблю. У вас есть дети?

Надежда: Нет.

Ларкин: Плохо, очень плохо. Дети нужны. Дети - это праздник. (Смеется.) С фейерверком. (Смеется.) И икотой (Смеется.) Так вот, нет таких отцов, которые любили бы своих детей, так как я. Об этом знают все. Ну, разумеется, все те, кто знает меня близко. (Пауза.) А близко, дорогая моя Надежда Сергеевна, не знает меня никто. Это, уж, будьте уверены. (Пауза.) Я немного путаюсь.

Надежда: Это - ничего.

Ларкин: Но вы должны понять меня, я с вами как на исповеди.

Надежда: Конечно, конечно.

Ларкин: Я люблю их, но я не могу избавиться от ощущения, что я люблю пустоту. Знаете ли вы, что такое любить пустоту? Знаете, конечно, знаете, вы тоже любите пустоту, не правда ли? Я не обидел вас? Я обидел вас или попал в точку?

Надежда: Мне нужно подумать.

Ларкин: Так вот, никто из них не знает, где находится у меня сердце. (Смеется.) Правда я и сам не знаю, иногда мне кажется, что оно находится у меня справа. (Смеется, вдруг становится серьезным.) Но оно болит! И как болит, дорогая Надежда Сергеевна! Я знаю, что скоро умру, и эта мысль согревает мне душу.

Пауза.

Надежда: Вы говорите страшные вещи.

Ларкин: Нет, совсем не страшные, совсем не страшные. Я же не зря упоминаю все время Гоголя Николая Васильевича. Его ненавидеть бы надо, за всю эту бесовщину, а я люблю, всей душою люблю. Я от того и похож на него, что люблю. Вы не находите, что я похож на него?

Надежда: Разительно.

Ларкин: Сказал, что в России дороги - дерьмо, и, теперь, хоть тысячу лет выстраивай новый Вавилон, хоть всех американцев этих сюда собери из Америки этой, да хоть и немцев, да кого угодно, дорог, одно не будет. Потому что он сказал!

Пауза.

Ларкин: Вот и я говорю, любите меня. Я хороший! Я хороший отец! Я могу быть хорошим, настоящим другом, но никто не слышит, не хочет слышать. Потому что я - не Гоголь, хоть и похож на него, хоть и думаю точно так же, как и он, и когда читаю его. Ловлю себя на мысли, что следующее предложение будет написано так-то и так-то, начинаю читать, оно выходит так-то и так-то.

Пауза.

Ларкин: Не слышат потому что я неубедителен. НЕУБЕДИТЕЛЕН. И, увы, даже для самого себя. Я чувствую это, чувствую, тем самым сердцем. Которого, вроде бы и нет.

Пауза.

Ларкин: И еще есть одна причина, по которой я неубедителен. Я богат. Да, да, именно! Именно потому, что я богат. (Шепотом.) У нас не любят богатых людей. Никогда не любили и не полюбят никогда! И вы не любите.

Надежда: Глупость.

Ларкин: Нет, не любите. И не спорьте.

Надежда: Да что тут спорить? Я лишена этих предубеждений.

Ларкин: Нет, Надежда Сергеевна, не лишены, никак не лишены!

Надежда: Ну что, мы будем говорить с вами об этом?

Ларкин: Хорошо, если это не так. (Пауза.) Почему вы отказались от моих денег?

Надежда: От ваших денег? А разве вы предлагали мне деньги?

Ларкин: Да. А разве вы не поняли мой намек?

Надежда: А зачем мне ваши деньги?

Ларкин: Чтобы я почувствовал нашу близость. Только для этого, и больше не для чего.

Надежда: А разве вы не чувствуете нашей близости?

Ларкин: Эти разговоры, эти наши сеансы?

Надежда: Да, конечно.

Ларкин: Бросьте, Надежда Сергеевна, это совсем не то.

Пауза.

Надежда: Чего же вы хотите?

Ларкин: А вы не понимаете, наивная душа?

Пауза.

Надежда: Близости?

Ларкин неожиданно густо краснеет, смотрит себе на ноги, встает с шезлонга, отходит к окну.

Надежда: Что вы молчите?

Ларкин: Обидно.

Надежда: За что?

Ларкин: Вы, вы... сказали мне это.

Надежда: Разве я не права? Если не права, простите великодушно мою испорченность. Просто мне показалось. Наверное, всем одиноким женщинам так кажется.

Ларкин: А если бы я сказал вам "да"?

Надежда: Да?

Ларкин: Ну, предположим невозможное.

Надежда: А вы находите это невозможным?

Ларкин: Предположим. Я говорю, предположим.

Надежда: Ну, уж мы с вами и вовсе перешли на эзопов язык.

Ларкин: Ничуть. Я, как всегда точен в формулировках, предельно точен.

Надежда: Если бы вы сказали "да"?

Ларкин: Да, да!

Пауза.

Ларкин: Разве вы первая не отвернулись бы от меня? Разве я, положа руку на сердце, не отвращаю вас? Положа руку на сердце?

Надежда: С чего вы взяли, вы приятный человек, приятный мужчина.

Ларкин: Я приятный мужчина? (Смеется.) Вы плохо меня знаете.

Надежда: Да нет, мне кажется, я чувствую вас.

Ларкин: Вам так кажется?

Надежда: Да, мне так кажется.

Пауза.

Ларкин: Вы прекраснейшая из всех женщин, которых я когда-либо знал.

Пауза.

Ларкин: Ну, предположим, я говорю вам "да".

Надежда: Предположим?

Ларкин: Предположим.

Надежда: Так "да", или "нет", или что-то совсем другое?

Ларкин: Вы намеренно путаете меня?

Надежда: Я вас не путаю.

Пауза.

Ларкин: Вы возьмете деньги?

Надежда: Какие деньги, при чем здесь деньги? Побойтесь Бога, зачем вы опять о деньгах? Не обижайте меня. Почему деньги?

Ларкин: Да потому что я - это деньги, деньги - это я. Так устроилось, так получилось! Если вы их не любите, вы меня не любите, а не то, что вы подумали. То, что вы подумали - легко. Это очень легко. Я, или любой, такой как я, может позволить себе это, не истратив и десятой части того, что я предлагаю вам. Это... это как предложить... нет, не руку, именно сердце. То сердце, что потерялось где-то, но стучит еще. Разве не понятно? Разве не понятно вам? Это - как отдать вам всю душу, и получить взамен вашу. Не они, не эти девочки, красивые. Лакированные, глянцевые, гладкие, сладкие... Вы нужны мне, вы - это совсем другое.

Пауза.

Ларкин: Не любовница. И не еще одна жена нужна мне.

Надежда: Кто же вам нужен?

Ларкин: Вы.

Надежда: А кто я?

Пауза.

Ларкин: Не знаю, не знаю, не понимаю, не могу понять, в этом может быть и загвоздка? Не переношу, когда не понимаю. И никто не объяснит, никто не придет на помощь. Надо самому, а не получается, умишка не хватает.

Пауза.

Ларкин: А в самом деле, кто вы? Кто вы, Надежда Сергеевна?

Надежда: Вот она я, перед вами. Вы можете делать со мной все, что захотите, я свободна и...

Ларкин: И?

Надежда: И, как бы это сказать, не совсем красиво, но ладно, чего уж там, мы - взрослые люди… доступна, что ли?

Ларкин: Вы доступны?

Надежда: Да, а почему бы и нет.

Пауза.

Ларкин: Ну что же. Это надобно принять во внимание. Хорошо. Итак, вы принадлежите, в том числе, и мне?

Надежда: В том числе?

Ларкин: Также.

Надежда: Что вы имеете в виду?

Ларкин: И вновь вы запутываете меня.

Надежда: А вы меня не слушайте. Что вы хотели сказать?

Ларкин: Не помню теперь.

Надежда: Не теряйте уверенности.

Ларкин: Это не испугает вас?

Надежда: Нет.

Ларкин: Я могу произнести это?

Надежда: Конечно.

Ларкин: Вы…

Надежда: Ну, что же вы?

Ларкин: Вы принадлежите мне?

Надежда: Этого я вам не сказала.

Ларкин: Ну, вот. Зачем было заставлять?..

Надежда: Если вы помните, я сказала вам, что свободна.

Ларкин: Свобода?

Надежда: Да.

Ларкин: Но вместе с тем доступность?

Надежда: Почему бы и нет, если не вкладывать в это понятие дурной смысл?

Ларкин: Независимость?

Надежда: Да.

Ларкин: От денег?

Надежда: В том числе. Также.

Пауза.

Ларкин: Еще раз заявляю вам, вы прекраснейшая из всех женщин, которых я когда-либо знал.

Надежда: Спасибо.

Ларкин: Пожалуйста.

Пауза.

Ларкин: А знаете, зачем я прихожу к вам?

Надежда: Появляются разные мысли на этот счет.

Ларкин: Цель моих визитов одна. Я прихожу сюда вместе с вами слушать дождь. Приходил.

Надежда: Вы больше не придете?

Ларкин: Ничего не могу вам обещать. Вы очень напугали меня сегодня.

Надежда: Напугала? Разве я могу напугать?

Ларкин: Можете, можете. Вы заставляете человека смотреть в себя.

Надежда: Я? Заставляю?

Ларкин: Может быть, это получается у вас непредумышленно, но так происходит. Смотришь на вас, вроде бы и слушаешь вас, а на самом деле проваливаешься куда-то в пустоту, и понимаешь, что летишь в себя, прямо на дно! Это все делаете вы.

Надежда: Никогда не замечала в себе таких талантов.

Ларкин: Напрасно.

Надежда: Интересно. Высоко?

Ларкин: Темно, очень темно.

Пауза.

Ларкин: Голова разболелась.

Пауза.

Ларкин: Прощайте. (Направляется к выходу, уже в дверях останавливается.) А вам не кажется странным, что за вашими окнами все время идет дождь? Я спрашиваю себя, почему за вашими окнами все время идет дождь, и не могу найти ответа. Так нельзя жить. Нет, мне, человеку приходящему со стороны это даже нравится, в это есть что-то такое, не знаю, Гоголевское что ли, чертовщинка какая-то, но жить с этим всегда? Это невозможно. (Пауза.) Нужно что-то изменить, вам не кажется? (Пауза.) Вы не пробовали изменить что-нибудь? Ну, не знаю, скажем... скажем, выйти замуж или... ремонт сделать, что ли? Нельзя же так! Нельзя! (Пауза.) Хотите, я сделаю вам ремонт? Вы только подайте знак. Изменим все.

Надежда: И что же, этого всего не будет?

Ларкин: Будет другое.

Надежда: И дождя за окном не будет?

Ларкин: Ну, почему, иногда будет, как у всех людей. Иногда. Не каждый день, а только иногда. А каждый день не будет.

Надежда: (Задумчиво.) И меня не будет.

Ларкин: Вас? (Уходит.)

Надежда: (Пожимает плечами.) Какой нелепый. Наверное, не в себе. Почему мне всю жизнь везет на сумасшедших?

Затемнение.

Дождь.


Картина шестая


Так же, как и в первой картине, Растопчина в неглиже сидит на полу и разговаривает по телефону. В кровати Матюша, курит и задумчиво посматривает то на нее, то на окно.

Надежда: ...понимаешь, это особое состояние, его трудно передать словами... я могу сказать, один человек. Один мой знакомый недавно сформулировал... да, знакомый... нет, почему? (Пауза) Иногда они появляются в поле моего зрения... да, появляются, и от них остаются обломки фраз, слова, нет, не больше... Ну, слушай, это интересно - влюбленность в пустоту... да, это еще один симптом болезни... ты упорно делаешь ударение на первом слоге, пусть будет, если тебе нравится. Пусть будет... Да, влюбленность в пустоту... Это секунды. Ну, от силы, минуты, когда нет никого, вообще никого нет в поле зрения, когда никому не надо ничего говорить, доказывать. Ничего не надо, покой... полный покой и еще чувство, похожее на влюбленность. Беспредметная такая легкость. Если бы эта легкость, или ее ощущения не возникали, даже на столь короткое время, можно было бы сойти с ума... Уже?.. Ты думаешь?.. Нет, здесь ты, увы и ах, ошибаешься... Мужика? Да на черта он мне нужен, землю пахать, что ли? Может быть мальчика, молоденького, такого, чтобы еще в кавалерии не служил... Что? Как, при чем здесь кавалерия, а при чем здесь мужик?.. Да хорошо мне. Хорошо, понимаешь. Я не хочу расслабляться. Нам нельзя расслабляться. Разве ты не понимаешь, что стоит хоть на чуть-чуть позволить себе это, все, съедят... Нет, не тебя съедят, а твои внутренности, то, что у тебя там, внутри. Это пострашнее... Напрасно... Нет, ты - настоящая женщина, конечно ты... Нет, не иронизирую, я, правда, так думаю, правда-правда... И я люблю тебя... И не думаю, поживу еще немного... Не знаю, возьму, да и замуж выйду... за старичка какого-нибудь, что, суть, пустота... Правда, запомни, ты - настоящая классическая женщина. (Кладет трубку) А я - потаскуха, и имя мое - дождь.

Пауза.

Ласкин: Мне плохо.

Надежда: Что тебе?

Ласкин: Мне плохо. Мне опять становится плохо.

Надежда: Что у тебя болит?

Ласкин: У меня ничего не болит, мне становится плохо с тобой.

Надежда: Чем же я на этот раз не угодила тебе, Матюша?

Ласкин: Ты не любишь меня.

Надежда: С чего ты взял?

Ласкин: Не любишь и все тут, я знаю.

Надежда: Но должны же быть какие-то приметы? по которым ты судишь…

Ласкин: Ты не принадлежишь мне.

Надежда: Я не принадлежу тебе?!

Ласкин: Да, не принадлежишь. Я имею в виду не физическую близость. Но этого мало. Ты, если любишь, должна принадлежать мне вся, целиком. Я должен слышать... Знаешь, что я должен слышать? Вот ты только что-нибудь подумала, а я уже слышу. Вот как должно быть.

Надежда: Увы, Матюша, так не бывает.

Ласкин: Может быть, может быть в природе так и не бывает, но у нас с тобой должно быть. Тогда это любовь, в моем понимании. Только тогда это - любовь. А все остальное это - так, любовные игры.

Надежда: Какой ты умный, мальчик мой! (Забирается к нему под одеяло, ластится.)

Ласкин: Не нужно, я этого не хочу.

Надежда: Устал?

Ласкин: Нет, не в этом дело. Вот и сейчас, то о чем я говорил тебе, то, что мучает меня, ты не восприняла всерьез. Ты пропустила это мимо ушей. Так не должно быть! Ты слушаешь меня?!

Пауза.

Ласкин: Вот скажи мне, ты можешь, если этого я захочу, лишить себя жизни?

Надежда: Что?

Ласкин: Лишить себя жизни. Из любви.

Надежда: Матюша, я уже выросла из тех лет...

Ласкин: Да, уж это заметно.

Пауза.

Надежда: Очень заметно?

Ласкин: Конечно.

Пауза.

Надежда: Нет ничего более обидного для женщины...

Ласкин: Да я не в том смысле, что ты подумала. Я имею в виду другое старение, как бы это лучше выразиться, старение ума.

Пауза.

Надежда: Дурачок ты, Матюша, совсем еще дурачок.

Ласкин: Однако же, покончить с собой могу.

Надежда: Вот-вот.

Пауза.

Ласкин: Хочешь, я прямо сейчас сделаю это? Хочешь?! Ты только прикажи!

Надежда: А если я попрошу тебя о чем-то другом? более сложном?

Ласкин: Все что угодно!

Надежда: Все-все?

Ласкин: Все-все!

Надежда: Поспи еще немного.

Ласкин: Почему тебе все время нужно, чтобы я спал?

Надежда: Мне нравится наблюдать за тобой, когда ты спишь.

Ласкин: Это все равно, что наблюдать за мной, когда я мертвый. (Забирается под одеяло с головой.)

Пауза.

Надежда: (Со вздохом.) Да, молодые и мертвыми молоды.

Картина седьмая


В комнате появляется Верунчик, дочь Надежды Сергеевны. Верунчик - полная девушка, высокая и полная девушка. Она нехороша собой, и, скорее всего, знает об этом.

Она жует. Держит в руках батон, длинный такой батон, откусывает от него по кусочку и жует.

Откусывает и жует.

Откусывает и жует.

Верунчик: Ты что, еще не кормила Пеликана? (Уходит в соседнюю комнату или кухню.)

Надежда: Нет, еще не кормила.

Верунчик: (Громко из соседней комнаты, или кухни.) Ты что, съела все яблоки?

Надежда: (Громко.) Там оставалось еще много яблок.

Верунчик: (Громко.) Но только не для меня.

Надежда: (Громко.) Ну что, ты, Верунчик, имей совесть, все для тебя. (Тихо.) Все только для тебя, моя хорошая.

Верунчик: (Громко.) Что ты говоришь?

Надежда: (Громко.) Почему ты спросила про Пеликана?

Верунчик входит с батоном и бутылкой молока.

Жует и запивает.

Жует и запивает.

Верунчик: Он открыл свою дверь, стоит на лестничной площадке и, не отрываясь, смотрит на нашу дверь. Не мигая. Не шевелясь. Старый, смешной Пеликан. Ты совсем не стала уделять ему внимания. Это несправедливо.

Надежда: У меня совсем нет времени.

Верунчик: И чем же ты занята, милая мамочка, треплешься целый день по телефону со своей подружкой?

Надежда: Это не твой вопрос.

Верунчик: А, может быть, тебе звонят мужчины?

Надежда: Это не твой вопрос.

Верунчик: Нет, не мужчины. Мужчины теперь никому не звонят. Они и мне не звонят... Опять с ЭТОЙ. Все время с ЭТОЙ.

Надежда: Не твой вопрос.

Верунчик: Мой вопрос. Я, в отличие от тебя, желаю счастья нам всем, а от ЭТОЙ одни несчастья.

Надежда: Какие от нее могут быть несчастья?

Верунчик: Всяческие и всевозможные. Она - замужняя женщина, а ты - нет.

Надежда: И что из этого следует?

Верунчик: А следует из этого то, что она завидует тебе.

Надежда: Чему же здесь можно завидовать?

Верунчик: Чему?

Надежда: Да, очень хотелось бы узнать.

Верунчик: Твоей независимости и свободе.

Надежда: Что? Что? Повтори-ка еще раз?

Верунчик: Независимости и свободе.

Надежда смеется.

Верунчик: А что ты смеешься?

Надежда: Да так, просто недавно эти два замечательных слова уже крутились у меня в голове. Ну-ну, продолжай.

Верунчик: А что, это правда. Еще можно завидовать твоей внешности.

Надежда: Моей внешности?

Верунчик: Да, ты красивая.

Надежда: Я красивая?

Верунчик: Очень. Ты не можешь это оценить. Это могу оценить только я. И еще мужчины, но их ты игнорируешь. Или делаешь вид, что ближе к истине.

Надежда: Прекрати!

Верунчик: Так что остаюсь только я... А я, я... (На глазах слезы.) Я, иногда, ненавижу тебя за это. Прости, мама.

Надежда: Вот как?

Верунчик: Да, да, ненавижу.

Надежда: Но за что? я так люблю тебя!

Верунчик: В этом-то все и дело. Ты любишь меня только на словах, а на самом деле ты меня ненавидишь!

Надежда: Кто втемяшил тебе это в голову?

Верунчик: Кто-то... Никто.

Надежда: Да что ты такое говоришь?

Верунчик: Я знаю, некрасивые дети рождаются только от тех матерей, которым они нежеланны.

Надежда: (Пытается обнять Верунчика.) Да что ты, глупенькая?

Верунчик: (Отталкивает мать.) Да, и не спорь. Разве я, положа руку на сердце, не отвращаю тебя? Положа руку на сердце?

Надежда: (Бледнеет.) Что? Повтори?

Верунчик: (Неуверенно.) Разве я, положа руку на сердце, не отвращаю тебя?

Надежда: Стоп.

Верунчик: Что с тобой? Ты побледнела.

Пауза.

Надежда: Так что там, Пеликан?

Верунчик: Стоит и смотрит. (Пауза.) Ждет. (Пауза.) Ты уж покорми его. (Пауза.) Ты совсем перестала ухаживать за ним. Без денег останемся.

Надежда: Без чего?

Верунчик: Без денег, без денег, мамочка.

Надежда: Замолчи! Сейчас же замолчи! Не смей даже упоминать деньги в моем доме! Мы ухаживаем за стариком не из-за денег. Забудь про деньги навсегда!

Верунчик: Что это с тобой?

Надежда: Ничего! Дурные предчувствия, скажем так.

Верунчик начинает плакать.

Надежда: Прекрати!

Плач прекращается.

Надежда: И что там, Пеликан?

Пауза.

Надежда: Что ты молчишь?

Пауза.

Надежда: Тихо ненавидишь меня?

Пауза.

Надежда: А больше ты никого не встретила? Я обращаюсь к тебе! Ты что, не слышишь?

Верунчик: Нет. А кого я должна была встретить?

Надежда: Никого, я просто так спросила.

Верунчик: Просто так спросила, просто так спросила? Ты никогда ничего не делаешь просто так!

Надежда: Ну зачем ты?

Верунчик: А затем! Ты знаешь зачем!

Надежда: Верунчик, у меня нет никого, кроме тебя. Я живу только для тебя, только для тебя, моя хорошая.

Верунчик: Но мечтаешь то ты...

Адежда: Я ни о чем не мечтаю, я мечтаю только об одном, чтобы ты у меня была здоровенькой и счастливой.

Звонит телефон.

Надежда Сергеевна, было, устремляется к нему, но Верунчик первой успевает снять трубку.

Верунчик: Нет, не Надюша! (Бросает трубку.) Ну, вот.

Надежда: Кто это был?

Верунчик: Мужчина. Это я должна была спросить тебя, - кто это был. Вот и все! Однажды все тайное становится явным! Шила в мешке не утаишь! Сколько веревочке не виться...

Надежда: Прекрати!

Верунчик: Кого ждала, тот и был!

Пауза.

Надежда: Ты очень много ешь.

Верунчик: Не уводи разговор в сторону. Так кто же это?

Надежда: Не знаю, ты же не дала мне поговорить.

Верунчик: А тебе хотелось бы?

Надежда: Нет.

Верунчик: Я помешала тебе. Извини, мамочка, я все время мешаю тебе.

Надежда: Не говори глупостей. Не обижай меня.

Пауза.

Верунчик: Я сегодня с отцом встречалась.

Надежда: С каким отцом?

Верунчик: Со своим отцом.

Надежда: Вот как?

Верунчик: Да, так. Мы с ним часто встречаемся. А ты не знала?

Надежда: Не важно. И что?

Верунчик: Он бы хотел вернуться к тебе.

Надежда: Откуда?

Верунчик: Что значит "откуда"? Ниоткуда, просто вернуться к тебе.

Надежда: А, выходит, он куда-то выходил?

Верунчик: Выходил.

Надежда: И что?

Верунчик: А теперь хочет вернуться.

Надежда: Пусть приходит, места много.

Верунчик: Он не так хотел бы вернуться.

Надежда: А как?

Верунчик: Навсегда.

Надежда: А навсегда, это как? Он что не собирается больше выходить из дома?

Верунчик: При чем здесь это?

Надежда: Прости, я ничего не понимаю.

Верунчик: Я все понимаю! Мама, ты встала не на ту тропинку. Обычно такие вещи говорят матери своим дочерям, но в данном случае все происходит наоборот. В данном случае я чувствую себя старше и опытнее тебя. Сама не знаю, почему это произошло, но, мне кажется, так оно и есть.

Пауза.

Надежда: Видишь ли, дочь. Твоя мать - одинокая женщина. Не по судьбе, а по призванию, понимаешь? То есть я не плачу по ночам от одиночества, не пишу брачных объявлений, не хожу на вечера встреч и так далее, и так далее. Я сознательно одинока. Мне безразличны все, кроме, разумеется, тебя. Нет, это не значит, что я черствая женщина, мало того, я - женщина отзывчивая и добрая, иногда даже слишком, но... Нет, попытаюсь объяснить тебе по-другому. Дочь, я больна. У меня довольно серьезный диагноз. Просто я тебе раньше об этом не говорила.

Верунчик: Серьезный диагноз?

Надежда: Да.

Верунчик: И что это за болезнь?

Пауза.

Верунчик: Мама, у тебя что же, рак?

Надежда: Хуже.

Верунчик: Что может быть хуже?

Надежда: Болезнь дождя. (Делает ударение на первом слоге.)

Верунчик: Какая, какая болезнь?

Надежда: Болезнь дождя.

Верунчик: Нет такой болезни. Ты просто поменяла ударение на первом слоге.

Надежда: Есть, есть такая болезнь.

Верунчик: И каковы ее симптомы?

Надежда: Ты не поверишь.

Верунчик: Поверю, если ты не насочиняешь.

Надежда: Я не помню мужчин.

Верунчик: Как это?

Надежда: Ну, как, как? Не запоминаю их имен, внешности.

Пауза.

Надежда: Говорят, что если так пойдет и дальше, через некоторое время я не смогу отличать их от женщин.

Пауза.

Надежда: Представляешь, какой это будет кошмар?

Пауза.

Надежда: Это - новая болезнь, появилась лет двадцать назад.

Пауза.

Надежда: Ты могла и не слышать.

Пауза.

Верунчик: Все понятно. Итак, слушай. Внимательно слушай. Я с отцом сегодня говорила.

Надежда: Очень хорошо. Как он?

Верунчик: Хорошо.

Надежда: Хорошо - это не характеристика.

Верунчик: А что означает вопрос "как он"?

Надежда: Ну, как он выглядит?

Верунчик: Как он выглядит?

Надежда: Ну да, какой он из себя? Похож на тебя?

Пауза.

Верунчик корчит гримасу будущего плача.

Надежда: Ну, прости, прости меня, девочка моя. Я не хотела тебя обидеть. Я, правда, не помню твоего отца.

Верунчик: (Плачет.) Он такой же, как я.

Надежда: Бедная моя девочка.

Верунчик: Такой же несчастный и никому не нужный.

Надежда: Бедная моя девочка.

Верунчик: Такой же, мы очень похожи.

Надежда: Бедные вы мои!

Верунчик: Его нужно пожалеть.

Надежда: Хорошо.

Верунчик: Он хочет вернуться.

Надежда: Пусть возвращается.

Верунчик: Навсегда?

Надежда: Навсегда.

Новый приступ плача, Верунчик убегает.

Звонит телефон.

Надежда подходит к окну.


Картина восьмая


На кровати происходит шевеление, вновь возникает голова Матюши.

Ласкин: Почему ты одета? Здесь кто-нибудь был?

Надежда: Приходила дочь.

Ласкин: У тебя есть дочь?

Надежда: Да.

Ласкин: Хорошенькая?

Надежда: Очень.

Ласкин: Похожа на тебя?

Надежда: Нет.

Пауза.

Ласкин: Я уже не сплю.

Надежда: Напрасно.

Ласкин: Любовь.

Надежда: Что?

Ласкин: Я хочу любви.

Ритмичные звонки в дверь.

Надежда: Спрячься. Поспи еще.

Ласкин: Не открывай дверь.

Надежда: Спрячься. Ты похож на галчонка.

Ласкин скрывается под одеялом.

Растопчина открывает дверь.

Выполняется ритуал с охраной, входит Ларкин. Он пьян.

Ларкин: Я забыл плащ.

Надежда: А вы разве уходили куда-нибудь?

Ларкин: (Целует руку Растопчиной.) Благодарю. Благодарю вас. (Усаживается в шезлонг.)

Надежда: За что же?

Ларкин: За все, за понимание, за то, что вы так понимаете меня, за все, за все...

Надежда: Вы выпили?

Ларкин: Не мог ничего поделать с собой. Нужно было накормить хомячка.

Надежда: Накормить хомячка?

Ларкин: Да, накормить... У каждого из нас, ну, не знаю, у каждого или не у каждого, во всяком случае у меня внутри сидит такой зверь, хомячок, это только кажется, что он - хомячок, на самом деле он - зверь, так вот его нужно иногда кормить.

Надежда: Прогоните его.

Ларкин: Зверя?

Надежда: Да, зверя, иначе он погубит вас.

Пауза.

Ларкин: Вы добрая. Вы очень добрая женщина. (На глазах слезы.) Вы такая добрая, а я, а я...

Надежда: А что вы?

Ларкин: А я не такой, совсем не такой. У меня не получается быть таким. Хочется быть таким, но у меня ничего не получается. У меня мысли. Понимаете вы меня? У меня разные мысли.

Надежда: Ну и что же, у каждого человека мысли.

Ларкин: Нет, не то, вернее, не те мысли. У меня очень скверные мысли. Плохие, прямо скажем плохие мысли.

Надежда: Вам нужно успокоиться.

Пауза.

Ларкин: Вы курите?

Надежда: Нет.

Ларкин: Мне показалось, что я слышу запах табака.

Надежда: А, нет, это не я, это один мальчик курил.

Ларкин: Мальчик? Что за мальчик?

Надежда: Не очень помню, чей-то знакомый, хороший такой мальчик. Смешной. Много курит.

Ларкин: Да что за мальчик?!

Надежда: А на что он вам?

Ларкин: Нужно. Мне нужно!

Надежда: Ничего вам не нужно сейчас, кроме покоя, поверьте мне. Расслабьтесь. Сейчас я сяду рядышком с вами, мы пошепчемся, и вы успокоитесь. (Занимает место в своем кресле.)

Ларкин: ...но, при этом вы совсем не похожи на мою жену.

Надежда: Что вы сказали?

Ларкин: Это конец моей мысли.

Надежда: Интересная мысль?

Ларкин: Долгая мысль. Очень долгая и запутанная. А конец ее звучит именно так, "но при этом вы совсем не похожи на мою жену". Можно было бы добавить еще одно слово.

Надежда: И что же это за слово?

Ларкин: Странно.

Надежда: Слово "странно"?

Ларкин: Да, слово "странно". Я никогда не рассказывал вам про свою жену. И, думаю, правильно делал. Но, рано или поздно это должно было случиться. Это могло случиться позже, но этот мальчик...

Надежда: Который?

Ларкин: Который был здесь у вас, наверное ваш любовник...

Надежда: Я не понимаю...

Ларкин: Все вы отлично понимаете, но я уважаю личную жизнь каждого человека, и вашу личную жизнь уважаю.

Надежда: Я не понимаю...

Ларкин: Пусть будет так. Так даже интереснее.

Надежда: Быть может я приготовлю нам кофе? Вы хотели бы выпить чашечку кофе?

Ларкин: Нет, я и без того достаточно возбужден.

Надежда: Успокойтесь, вам нужно успокоиться.

Ларкин: Да, вы правы.

Пауза.

Ларкин: Нет, не сегодня.

Надежда: Что?

Ларкин: Не сегодня.

Надежда: Что, "не сегодня"?

Ларкин: Не сегодня расскажу я вам историю своей жены. Я еще не готов. Мне нужно кое-что проверить, и, потом, я пьян. Я заметно пьян?

Надежда: Не так, чтобы очень...

Ларкин: Мы же не пытаемся надуть друг друга?

Надежда: Нет.

Ларкин: (Встает с шезлонга.) Верните мне мой плащ.

Растопчина уходит за плащом и тут же возвращается. В ее движениях читается нервозность. Ларкин одевает плащ. Кладет руки в карманы.

Ларкин: Деньги.

Надежда: Что, деньги?

Ларкин: Почему вы не взяли деньги?

Надежда: А почему я должна была взять их?

Ларкин: Это ваши деньги.

Надежда: Нет, это - ваши деньги.

Ларкин: Я же сказал, что вы можете делать с ними все, что захотите.

Надежда: Я захотела положить их вам обратно в карман.

Пауза.

Ларкин: Но почему вы непохожи на мою жену?

Надежда: (Улыбается.) А вы уверены в том, что она выглядела не так же как я?

Ларкин: Что?

Надежда: Вы хорошо помните ее?

Ларкин: Как же я могу забыть внешность своей жены?

Надежда: Очень даже просто. Вот я, например, не помню внешности своего мужа.

Ларкин: Вы говорите правду?

Надежда: Истинная правда.

Пауза.


Ларкин: (Достает из кармана деньги, протягивает их Надежде Сергеевне.) Возьмите. Вы заработали их. Это ваши деньги и вы должны их взять. (Ждет некоторое время, после чего бросает их в лицо Растопчиной.)

Звонит телефон. Ларкин хватает трубку.

Ларкин: Да! (Кладет трубку.) Бросили трубку. Наверное, это - ваш мальчик.

Пауза.

Ларкин: Я знаю, что уже через час мне будет стыдно.

Пауза.

Ларкин: (Вне себя.) Но почему, почему вы молчите?!

Раздается настойчивый стук в дверь.

Ларкин: Это он?

Надежда: Кто?

Ларкин: Ваш гадкий, гадкий мальчик?

Надежда: Нет, судя по стуку, это - совсем другой человек.

Пауза.

Ларкин: (Громким шепотом.) Кто?!

Надежда: Вы взволнованы? Вы?

Ларкин: Меня никто не должен видеть! Вообще никто, нигде, и никогда. Никто! Меня нет! Неужели вам не понятно, неужели вы?..

Надежда: (Очень спокойно.) Вы разведчик?

Пауза.

Ларкин: Вы дура?!

Пауза.

Ларкин: Простите, простите!

Надежда: Так люди становятся ближе.

Стук в дверь.

Надежда: (Очень спокойно.) Соберите деньги.

Настойчивый стук в дверь.

Звук поворачиваемого ключа в замке.

Ларкин: Кто это?!

Ларкин, не дожидаясь ответа, опрометью бросается к кровати и прячется под одеялом.

Растопчина подходит к окну.

Открывает его.

Улыбается.


Картина девятая


Комната взрывается Николаем Николаевичем Растопчиным, бывшим мужем Надежды Сергеевны. Николай Николаевич зол и взъерошен. Потрясающее сходство с Верунчиком.

Николай: Что?! Кто?! Что случилось?! Что ты делаешь у окна?! Что?! Когда я шел, тебя не было у окна?! Почему?! Почему ты стоишь там?! Почему?! Что ты задумала, что?! Почему ты не открываешь дверь?!

Надежда: Разве, как все серьезные мужчины, ты не любишь открывать дверь своим ключом? Чтобы застать врасплох. Чтобы накрыть на месте преступления. Я хотела доставить тебя это удовольствие.

Николай: Прекрати, прекрати нести чушь, чушь нести! Прекрати! Я стучал, тебя не было! Где ты была?! Где?! Где?! Что?! Что ты делаешь у окна?! Что там?! Что там за окном, что?!

Надежда: Дождь.

Пауза.

Надежда: Как всегда дождь.

Пауза.

Николай: Не выдумывай! Я прошу тебя, не выдумывай! Дождь здесь не при чем! При чем здесь дождь?! Что случилось?! Что у тебя произошло?

Надежда: Там, действительно дождь, не веришь - посмотри сам. А что могло произойти?

Николай: Не знаю! Ты у меня спрашиваешь? Ты у меня спрашиваешь? Это я у тебя спрашиваю, и, будь любезна, отвечай!

Пауза.

Надежда: Кто ты?

Пауза.

Николай: Ты меня не узнаешь?

Надежда: Смутно.

Пауза.

Николай: Я - Николай, муж твой, отец твоей дочери Веры.

Надежда: Слушаю тебя.

Пауза.

Надежда: Слушаю, слушаю тебя. У тебя ко мне серьезный разговор? Судя по тому, что ты открыл дверь своим ключом?

Пауза.

Николай: Скитальцем наскитавшись по разным городам...

Надежда: Хочешь выпить, Николай, муж мой, отец моей дочери, Веры?

Пауза.

Надежда: Что ты молчишь?

Пауза.

Николай: А у тебя есть?

Надежда: Есть.

Николай: Откуда? У тебя никогда не было! Откуда, откуда у тебя, откуда?!

Надежда: От тебя осталась. Прятала от тебя. Ей уже лет семь.

Николай: (На глазах слезы.) От меня?

Надежда: Да, от тебя.

Николай: Ты... ты что, берегла? Да нет, я говорю глупости, извини. Чудом? Чудом сохранилась, да?

Пауза.

Николай: Что там, водка?

Надежда: А ты разве пил что-нибудь другое, скиталец, муж мой отец моей дочери?

Пауза.

Николай: Ты и это помнишь?

Надежда: Нет, признаться, я ничего не помню. Говорю первое, что приходит на ум.

Николай: Помнишь, ты все помнишь.

Надежда: Я сейчас. А ты послушай дождь, ты, наверное, давно не слышал дождя?

Пытается уйти.


Николай: (Берет ее за руку.) Ты пустишь меня, скитальца, к нам, к себе жить?

Надежда: А ты не сможешь.

Николай: Почему?

Надежда: Здесь шумно.

Надежда освобождает свою руку и выходит из комнаты.

Растопчин осматривается.

Растопчин подходит к окну, некоторое время, действительно слушает дождь, вздыхает, улыбается, закрывает окно, подходит к кровати, берется за край одеяла.

Раздается телефонный звонок.

Растопчин отскакивает от кровати как ошпаренный, натыкается на шезлонг и, вместе с ним, с грохотом растягивается на полу.

Звонок не повторяется.

Растопчин видит деньги.

Берет одну из купюр в руку, рассматривает ее на свет.

Входит Надежда с неполной бутылкой водки в руках.

Растопчин спешно кладет деньги на место.

Надежда: Ты что делаешь там, на полу?

Николай Николаевич бледен и нем.

Надежда: Что с тобой, тебе плохо?

Николай Николаевич бледен и нем.

Надежда: Вызвать врача?

Николай Николаевич бледен и нем.

Надежда: (Протягивает Растопчину бутылку.) Выпьешь?

Растопчин пьет из горлышка.

Выпивает все.

Поднимается.

Устанавливает в вертикальное положение шезлонг.

Садится в него.


Николай: Ты помнишь нашу дочь, Веру?

Надежда: О. да? Наконец-то я вспомнила, кого она мне напоминает, она мне тебя напоминает, такое несчастье в доме.

Пауза.

Николай: Пусть так. Но это не ответ на мой вопрос. Ты помнишь нашу дочь Веру?

Надежда: Этот вопрос в большей степени относится к тебе.

Пауза.

Николай: Пусть так. Но и не это главное.

Надежда: Ты опьянел.

Николай: Пусть так, но и не это главное.

Надежда: А что же главное?

Пауза.

Николай: А то, что я шел к тебе жениться. Но теперь я никогда не женюсь на тебе, даже не смотря на то, что ты все, все помнишь. Я пропил все, но совесть еще не пропил.

Надежда: Поздравляю.

Николай: Спасибо.

Надежда: А что случилось?

Николай: А ты не знаешь?

Надежда: Нет.

Николай: А, может быть, ты и на самом деле не знаешь? Такое бывает.

Надежда: Так, надоел (Тщетно пытается поднять Николая с шезлонга.)

Николай: Надя. Знаешь ли ты?

Надежда: Что?

Николай: Надя, обещай, что ты никому не скажешь?

Надежда: Обещаю.

Николай: Надя, ты баснословно богата! У тебя деньги просто на полу валяются. Теперь ты не нужна мне. Богатая женщина - это знаешь что? Это - знаешь кто? Это - кариатида. (Пауза.) Вот кто это. (Пауза.) "Руками не трогать"! (Пауза.) Надя, ты пропала. Береги себя!

Растопчин неуверенно покидает шезлонг. Пытается идти, но с трудом держится на ногах.

Надежда Сергеевна поддерживает его за руки.

Растопчин вырывается от нее, но падает.

Надежда Сергеевна поднимает его и пытается вести к двери.

Николай: Наденька, спрячь деньги, умоляю. Верунчик не должна их видеть. Наша дочь не должна видеть эту грязь. Слышишь? Ты помнишь нашу дочь? Избавься от них, Надя, слышишь? Во что бы то ни стало избавься. Ты не сможешь ими распорядиться. Знаешь что, отдай-ка их мне. Я раздам их бедным. Им надобно. Тебе они принесут только несчастье, а им - радость. В разных городах. Наденька, я скитался, знаю.

В дверях появляется Верунчик.

Она ведет под руки Пеликана.

Пеликан - это высохший смуглый как индус беспомощный старик с ослепительной седой шевелюрой и красноватыми слезящимися глазами на выкате.

На нем выцветший френч и высокие, до блеска начищенные сапоги. У него в руках букет чайных роз, точь-в-точь таких же, что и в вазе, дар Ларкина.

Старик явно рассержен.

Шествующие навстречу пары видят друг друга.

Немая сцена.

Верунчик: Папочка! Что она сделала с тобой?! (Оставляет старика и бросается к отцу.)

Пеликан падает на пол.

Надежда, видя, что старик упал, бросается к нему.

Падает Растопчин.

Надежда Сергеевна поднимает Пеликана.

Верунчик помогает подняться Николаю Николаевичу и тащит его к кровати.

Надежда: Ему туда нельзя! Вера, ему нельзя туда!

Вера будто и не слышит слов матери.

Растопчин со всего размаха падает на ложе.

Из-под одеяла с криком выскакивает голый Матюша Ласкин.

Увидев голого мужчину, истошно кричит Верунчик.

В ужасе ей вторит Николай Николаевич.

В комнату врываются ротвейлеры.

Ларкин встает с кровати, сбрасывая с себя одеяло, как сбрасывают перед боем плащи киношные мушкетеры.

Надежда Сергеевна выпускает из рук Пеликана.

Всю эту фантасмагорию шумов и поз прерывает телефонный звонок.

Воцаряется тишина.

Звонок.

Тишина.

Еще звонок.

Тишина.

Тишина. Звонков больше не следует.

Действующие лица недвижимы. Все, кроме Надежды Сергеевны Растопчиной.

Она медленно подходит к окну, открывает его.

Слышно, как идет дождь.


Действие второе


В комнате Растопчиной перемены. Комната готовится к ремонту. Шкафы и этажерки, на которые мы и не обращали внимания в первом действии, теперь накрыты белыми простынями, и уже обращают на себя внимание. Люстра, которая была, или ее не было, также обмотана тканью, вероятно, будет белиться потолок. Кровати нет. Неизменны шезлонги. К ним добавилась заляпанный разноцветными красками табурет и угольно-черная стремянка.

За окном дождь.


Картина первая


Сидя на табурете, Надежда Сергеевна кормит с ложечки погруженного в шезлонг Пеликана. После каждой ложечки тот забавно запрокидывает голову и вытягивает шею, что заставляет усомниться, а не птица ли это на самом деле. Надежда Сергеевна, невольно, повторяет движения рта старика, такую сцену можно иногда наблюдать, когда матери кормят своих маленьких детей.

Вот и последняя ложка.

Посуда ставится здесь же на пол.

Старик довольно вздыхает.

Пеликан: Вот оно как.

Надежда: Вам понравилось?

Пеликан: (Щедро улыбаясь.) Признаться, ел безо всякого удовольствия. (Забирается к себе в карман и протягивает Растопчиной монету.)

Надежда: Ну что вы, зачем?

Пеликан: Бери, бери, это настоящий червонец, золотой. Теперь таких уж и не выпускают, на ассигнации перешли. А что это, ассигнации, бумага, да и только. Бери, бери, не обижай старика, у меня их - пруд пруди. Не потащу же я их с собой в могилу?

Надежда кладет червонец в карман халата.

Пеликан: Ты вот что, девочка, в ужин подай мне водочки, анисовой, грамм сто - двести. Что-то мне второй день водочка снится. Надобно уважить.

Надежда: А вам не вредно?

Пеликан: Мне? Да какой же от водочки вред, когда для аппетита?

Надежда: Хорошо.

Пауза.

Надежда: Не вкусно было?

Пеликан: Видишь ли в чем дело, деточка, когда я был бы помоложе, может быть и такая пища показалась бы мне деликатесом, но с высоты прожитых лет, могу сказать только одно, - надеюсь, что не отравлюсь.

Надежда: Зря вы так, я очень и очень старалась.

Пеликан: Нет, ничего, ничего. Вполне сносно. Я думаю, что в теперешних ресторациях готовят много хуже. Так что, ты вполне могла бы работать и поваром.

Надежда: Я знаю, что на самом деле все сказанное вами есть комплемент. Не так ли?

Пеликан: Истинно комплемент. Как же могло быть иначе, вон вы какая, девочка, вам только комплементы и надобно говорить. А вам не говорили, что вы похожи на Иду Рубинштейн?

Надежда: Нет.

Пеликан: Есть что-то неуловимое. Не сразу, не сразу, нужно присмотреться, и, конечно, знать оригинал.

Надежда: А вы знали оригинал?

Пеликан: А как же? Я всех знал. И знаю теперь.

Надежда: Но их нет в живых.

Пеликан: Вы так думаете?

Надежда: Увы.

Пеликан: И напрасно, и совершенно напрасно.

Надежда: Может быть в вашей памяти...

Пеликан: В моей памяти? Только ли в моей памяти? При таком-то дожде?

Надежда: А что дождь?

Пеликан: А ты сама подумай.

Пауза.

Надежда: Ничего не приходит в голову.

Пеликан: Ну что же, буду задавать, как это говорится у педагогов, наводящие вопросы.

Надежда Сергеевна улыбается.

Пеликан: Помнишь ли ты, девочка Надя, чтобы у нас за окном не было дождя?

Надежда: Признаться, нет.

Пеликан: Можешь ли ты предположить, что он вечен?

Надежда: Подобные мысли посещают меня. Это - правда.

Пеликан: Ну, предположим, дождь не может длиться вечность, иначе это Потоп, а Потопу быть еще рановато. Однако у этого дождя долгая жизнь, это можно сказать с уверенностью. Как долго она длится? - спросишь ты у меня. А так долго, твоя жизнь, плюс моя жизнь, плюс еще несколько жизней, и одна из них - Идина. Вот сколько.

Надежда: Выходит...

Пеликан: Выходит, что у меня, там, за стенкой бывают разные гости, не чета твоим.

Надежда: Взглянуть бы на них хоть краешком глаза.

Пеликан: Хочешь на них посмотреть?

Надежда: Да, хотелось бы.

Пеликан: Так ты открой энциклопедию, да и дело с концом.

Надежда: Можно, конечно, и так.

Пеликан: (Хитро улыбаясь.) Или ты хотела бы живьем?

Надежда пожимает плечами.

Пеликан: А ты умеешь танцевать, Ида Рубинштейн?

Надежда: Не помню, совсем не помню.

Пеликан: Э-э, да у меня память получше твоего будет.

Надежда: Похоже, похоже на то.

Пауза.

Надежда: А у меня никого и не бывает, только вы, да дочка моя.

Пеликан: Верунчик?

Надежда: Да, Верунчик.

Пауза.

Пеликан: Где твоя дочка учится?

Надежда: Она уже закончила школу.

Пеликан: Закончила?

Надежда: Да.

Пеликан: Не пансионат?

Надежда: Нет.

Пауза.

Пеликан: Пусть она переезжает ко мне жить.

Надежда: К вам?

Пеликан: Ко мне, а что?

Надежда: У нее своя квартира.

Пеликан: Плохо. Это совсем не годится. Зачем ей квартира, она что же, замуж собралась?

Надежда: Нет.

Пеликан: Что, женихов нет?

Надежда: Нет. Она особенная девочка. Как бы это выразиться...

Пеликан: Нервная?

Надежда: Нервная, да, вы правильно подметили, нервная, да.

Пеликан: Нервы лечить надо. Ее отец, кажется, врач?

Надежда: Был врачом. Мы с ним в больнице и познакомились. Он был неплохим врачом. Больные его любили.

Пеликан: Да, да, был, хотя, знаешь, девочка, врач не бывает бывшим, это - как дворянин. Что, спился?

Надежда: Боюсь, что так.

Пеликан: (Качает головой.) Ай, что хамы наделали, все погубили. Врачи спиваются, где это видано? Ну так вот что, пусть она переезжает ко мне. Я займусь ее воспитанием.

Надежда: Боюсь, что из этого ничего не получится.

Пеликан: Жаль, очень жаль девочку.

Пауза.

Пеликан: А тогда надобно что-нибудь другое придумать, как-нибудь вывернуться. Я подумаю.

Пауза.

Пеликан: А где мои цветочки? Я, помнится, цветочки дарил тебе, Наденька? Где они, что-то я не вижу?

Надежда: В маленькой комнате, в вазе, принести?

Пеликан: Да нет, не нужно, мне только нужно было знать, дороги ли они тебе, не выбросила ли ты их?

Надежда: Что вы, как можно?

Пеликан: Дороги?

Надежда: Дороги.

Пеликан: Ну так и выходи за меня замуж. Будем жить вместе, ты, я, и дочка. (Пауза.) Я к ужину прибуду, а ты мне ответ дашь. Каково?

Надежда: А если...

Пеликан: А если откажешь, так я не обижусь. Я - не из обидчивых. У меня, знаешь, кроме тебя какие партии есть!

Надежда: (Смеется.) Надо подумать.

Пеликан: Непременно надо подумать. Но ты знай, я полюбил тебя. И, боюсь, дело тут не в сходстве с Идой. Здесь что-то другое, настоящее.

Надежда: Да я и готовить-то не умею.

Пеликан: Моя жена не должна готовить. (Лезет в карман, достает еще одну монетку.) На тебе еще пятирублевик. Бери, бери.

Надежда: (Берет.) Спасибо.

Пеликан: Ты теперь проводи меня домой.

Надежда Сергеевна берет Пеликана под руки и ведет к двери.

Пеликан: (Размышляя вслух.) Ну и что же, что холопка, зато как похожа, как похожа на Иду! Такая редкость! Чистой воды бриллиант! (Надежде.) А что касается некоторых интимных деталей, в этом вопросе не сомневайся. Главное, что цветы мои тебе дороги. Это - главное.

Исчезают в дверном проеме.

Затемнение.


Картина вторая


Растопчина говорит по телефону.

Пока продолжается этот разговор, в комнату входят маляры, пятеро крепких молодых мужчин в рабочей одежде.

Они принесли с собой кисти, ведра, ящички с инструментом, тюки с тряпками.

Они не обращают внимания на хозяйку.

Они снимают с себя рубашки, при этом обнажая атлетические торсы.

Они начинают работать, живо, весело. Их движения напоминают не то выступление акробатов, не то пантомиму.

Надежда: ...и знать не хочу. Ну, хорошо, я попробую остудить вас... остудить вас, говорю, знаете, как дождь, как дождь, нет, не дождь, ливень. Когда льет как из ведра, и спрятаться негде... Да послушайте вы, я - инвалид… Вторая группа… Вторая… Психиатрия… Нет, не стесняюсь… Это так на самом деле… Эпизоды… Да, эпизоды… Не имеет значения… Не имеет значения… Только первое впечатление… Да, но это вам только кажется… Да, складывается такое впечатление… Очень складно… На первый взгляд как будто складно, ни за что не подумаешь, но на деле это не так... А знаете, как происходит? Вот я говорю с вами, кажется, очень логично, последовательно, но, на самом деле, я только передразниваю здоровых людей, обезьянничаю, что называется, а думаю совсем иначе. Не так как вы, или кто-нибудь еще. Но, если мы окажемся, не дай Бог, не дай Бог, конечно, вместе, я раскроюсь перед вами в полной своей красе, и вы поймете, что вы самый разнесчастный человек в мире, и подумаете,- Ах, мамочка, на саночках как же ты была права... Да, совершенно верно, из кинофильма… Нет, я как раз не видела… Каждое утро исполняю ее. Каждое утро! Встаю в пять часов утра и сразу же принимаюсь петь. Голос у меня очень хороший. Очень и очень хороший голос! Меня только из-за голоса терпят соседи. Думают, что это радио... С таким голосом сопровождения не нужно! (На срыве.) Что?! Как вы сказали?! (Вытирает слезы, намеревается положить трубку, спохватывается.) Эй, подождите. (Уже спокойно.) Пожалуйста, не кладите трубку… Да, буквально один вопрос. У вас дождь идет?.. Дождь, спрашиваю, идет? (Кладет трубку.) Сволочь. (Пауза.) Нет, нужно срочно выходить замуж.

В комнате появляется Верунчик. Она сияет.

Надежда: Посмотри-ка, кто у нас.

Верунчик: Никого нет.

Надежда: Никого?

Верунчик: Нет. Что с тобой, мама?

Надежда: Ничего. У меня ремонт. Теперь видишь?

Верунчик: Вижу.

Надежда: Вот и хорошо.

Верунчик: За кого это ты замуж собралась?

Надежда: (Вытирает слезы.) Верунчик, доченька! (Обнимает Верунчика.)

Верунчик: (Отстраняясь.) Кушать хочется.

Надежда: Пойди на кухню, там в холодильнике все есть.

Верунчик удаляется в поисках пищи.

Верунчик: (Голос из соседнего помещения.) Ты Пеликана кормила?

Надежда: (Громко.) Да.

Верунчик: То-то его в подъезде не видно. А тут ничего вкусненького.

Надежда: Как тебе не стыдно, там все есть, посмотри хорошенько.

Верунчик возвращается с огромным батоном в одной руке и пакетом молока в другой.

Жует булку и запивает молоком.

Жует булку и запивает молоком.

Жует булку и запивает молоком.

Надежда: Ты много ешь.

Верунчик: (Улыбается.) Мне полезно.

Надежда: Кто тебе сказал?

Верунчик: Голос.

Надежда: Ты что, стала слышать голоса?

Верунчик: А почему бы и нет? Разве я не дочь своей матери?

Надежда: Скорее ты дочь своего отца, но, если принять во внимание сей факт, не могу понять, почему у тебя в руках молоко.

Верунчик: А папа больше не пьет.

Надежда: (Смеется.) Не пьет?

Верунчик: Нет, ни грамма.

Надежда: Это - замечательно.

Верунчик: Не смейся, это действительно так.

Надежда: Я действительно очень рада.

Пауза.

Верунчик: Давай посидим в твоих креслах?

Надежда: Посидим в креслах?

Верунчик: Да, давай посидим.

Надежда: Я так не люблю их.

Верунчик: А я люблю.

Надежда: Ну, что же.

Усаживаются в кресла.

Надежда: У тебя что-нибудь случилось?

Верунчик: Нет.

Надежда: Но ты же на себя не похожа.

Верунчик: В каком смысле?

Надежда: Ты вся сияние.

Верунчик: Я уже сказала тебе.

Надежда: То, что твой отец бросил пить?

Верунчик: А разве этого мало? Прежде и ты радовалась, когда он так говорил.

Надежда: Не знаю, не помню.

Верунчик: Да, ты еще и не так сияла!

Надежда: Во всяком случае хорошо зная тебя, я не допускаю мысли, что именно из-за этого у тебя такой счастливый вид.

Верунчик: Ну, это - дело твое.

Надежда: Пусть будет так. Так о чем ты хотела со мной поговорить?

Пауза.

Верунчик: Скажи, мама, ты совсем ничего не помнишь?

Надежда: Что ты имеешь в виду?

Верунчик: Не что, а кого.

Надежда: И кого же ты имеешь в виду?

Верунчик: Я имею в виду мужчин.

Надежда: Что?

Верунчик: Да, мужчин. Ну что ты удивляешься, я не маленькая уже.

Надежда: Странно, довольно странно.

Верунчик: Так ты не ответила мне на вопрос, помнишь ли ты что-то о них?

Надежда: Нет, решительно ничего не помню.

Верунчик: А ты напрягись, подумай.

Надежда Сергеевна изображает сосредоточенность и глубокомыслие.

Надежда: Нет, ничего не получается. Хочешь яблока?

Верунчик: (Встает с кресла.) Я не хочу твоих ядовитых яблок. Не желаю. С тобой невозможно говорить серьезно! Ты все время играешь со мной. Так же ты играла и с отцом. Вот почему он пил.

Надежда: Вот оно что?

Верунчик: Да, именно так. Ты его никогда не любила. Ты вообще никого никогда не любила.

Надежда: Неправда.

Верунчик: Правда!

Надежда: Я тебя люблю.

Верунчик: Нет, ты и меня не любишь, и никогда не любила! Но, вот посмотришь, Бог накажет тебя за меня, за всех нас...

Пауза.

Надежда: Доченька моя…

Верунчик: Нет у тебя доченьки.

Надежда: Что ты такое говоришь?!

Верунчик: Правду! Голую правду!

Надежда: Всегда ли она нужна, твоя правда?

Верунчик: Всегда.

Пауза.

Надежда: Что ты хочешь узнать?

Верунчик: (Мгновенно меняет гнев на милость.) Все, все хочу узнать. Какие они?

Надежда: Какие они?

Верунчик: Да.

Пауза.

Надежда: Они - радостные.

Верунчик: Радостные?

Надежда: Да.

Верунчик: Почему "радостные"? Как это "радостные"?

Надежда: Принеси с кухни яблоко и нож.

Верунчик выходит из комнаты и тут же возвращается с яблоком и ножом.

Надежда: Теперь разрежь яблоко пополам.

Верунчик разрезает яблоко.

Надежда: (Проводит ладонью по щеке Верунчика.) Сок. Сок от яблока попал тебе на щеки?

Верунчик: Да.

Надежда: Запомни это ощущение. Ты его вспомнишь позже.

Верунчик: Хорошо.

Надежда: Видишь семечки в яблоке?

Верунчик: Да.

Надежда: Какие они?

Верунчик: Скользкие.

Надежда: Скользкие. Еще какие?

Верунчик: Сверкающие.

Надежда: Сверкающие?

Верунчик: Сверкающие.

Надежда: Вот оно. Это - мужчины.

Верунчик: Это - мужчины?

Надежда: Да, это - они.

Верунчик: Хорошо. А еще какие они?

Надежда: Радостные.

Верунчик: Это уже было.

Надежда: Нет, этого не было еще.

Верунчик: Хорошо, радостные, почему?

Надежда: Не "почему", а "когда".

Верунчик: Когда?

Надежда: Когда они видят тебя, лежащую на резиновом коврике в ванной комнате.

Верунчик: Почему?

Надежда: Не знаю, не знаю, не спрашивай, я вспоминаю, что могу вспомнить, и не требуй от меня большего.

Верунчик: Хорошо. А еще какие они?

Надежда: Радостные.

Верунчик: Это уже было.

Надежда: Нет, этого не было еще.

Верунчик: Хорошо, радостные, а когда?

Надежда: Не "когда", а "где".

Верунчик: Где?

Надежда: В темноте, в кромешной темноте, когда они слепы как кроты. Им это очень нравится. Запомни и это.

Верунчик: Хорошо. А какие они еще?

Надежда: Терпкие, терпкие как эти яблочные косточки, если их разжевать. От них надолго остается горьковатый привкус во рту.

Верунчик: Хорошо. А еще?

Надежда: Острые как лимон. Если на языке ранка.

Верунчик: Хорошо. А еще?

Надежда: Твердые как сердечная боль. Хотя, ты еще не знаешь, что такое сердечная боль, но поверь мне, она тверда как колено, если придавить им грудь.

Верунчик: Хорошо. А еще?

Надежда: Соленые. Соленые как кровь. Помнишь, когда тебе разбивали нос? И вообще это боль, боль, боль, и только изредка сладкая. К этой боли нельзя привыкнуть. Ее нельзя запомнить. Каждый раз она удивляет тебя, как смерть знакомого.

Пауза.

Верунчик: Еще.

Надежда: Юные.

Верунчик: Юные?

Надежда: Юные. Кожа у них как у младенцев.

Верунчик: Даже когда они старые?

Надежда: Даже когда они старые, и особенно, когда старые.

Верунчик: Это не так.

Надежда: Это так.

Верунчик: Еще.

Надежда: Старые.

Верунчик: Старые?

Надежда: Старые. Кожа у них старая.

Верунчик: Даже когда они молоды?

Надежда: Даже когда они молоды, и особенно когда молоды.

Верунчик: Это не так.

Надежда: Это так.

Верунчик: Но взгляни. (Показывает на маляров.)

Надежда: Ага! Теперь и ты увидела их?

Верунчик: Увидела.

Надежда: Увидела?!

Верунчик: Увидела! Почему я не видела их раньше.

Надежда: Так иди же и потрогай их.

Верунчик: Да разве можно?

Надежда: Конечно, можно! Они - твои.

Верунчик: Мои?

Надежда: Твои!

Верунчик: Все пятеро?

Надежда: Все пятеро.

Верунчик отправляется к малярам и принимается танцевать вместе с ними.

Надежда Сергеевна, наблюдая за ними, улыбается.

Надежда: Господи, как они прекрасны! Господи, что я делаю?

Затемнение.


Картина третья


Та же комната.

Дождь.

Маляров уже нет.

В шезлонгах Матюша и Надежда Сергеевна.

Матюша в строгом черном костюме, от чего выглядит старше своих лет.

Надежда Сергеевна в халате.

Матюша курит.

Растопчина разговаривает по телефону.

Надежда: Дождь... Да, снова дождь... А что такого могло случиться, чтобы он перестал? Нет, он всегда идет... Нет, у меня никого не бывает, редкий случай, когда дочь заглянет, а так, в основном, мы вдвоем... Да, с дождем... Но мы не стали друзьями. Мы не сможем стать друзьями, он же мужского рода... Ну да, ну да, ты же знаешь, я тебе рассказывала... Нет, вру, есть еще старичок один древний, сосед, мы с дочкой называем его пеликаном, нет. Не из оперетты, он на птицу пеликана похож... А вот так и бывает, если бы ты его увидела, то сразу поняла, что такое возможно. Я ухаживаю за ним, кормлю... Конечно, оплачивает, а на что бы мы жили?.. Богатый, очень богатый старичок... он мне недавно розы подарил, букет чайных роз... подозреваю, что очень богат... (Смеется.) Да... (Смеется.) Надо подумать... Ну, я же не все... А это - разные вещи, старичок - это не мужчина… А мне так кажется… Нет, не мужчина. Мужчина - это знаешь кто?.. Знаешь, что такое мужчина? Это - дождь… Да… да…

Ласкин встает с шезлонга, подходит к телефону и с мясом вырывает из него шнур.

Надежда: Не знаю, не знаю, мне так нравится одиночество. По-моему нет ничего прекрасней... Нет-нет, в этом ты не права.

Ласкин выхватывает телефонную трубку из рук Растопчиной, слушает.

Ласкин: Там же нет никого.

Надежда: Для тебя, может быть и нет, а для меня есть.

Ласкин возвращает трубку на аппарат.

Пауза.

Раздается телефонный звонок. Надежда берет трубку.

Надежда: Да, что-то прервалось... Извини, ко мне как раз пришел тот самый старичок, ну да... перезвони попозже.

Ласкин возвращается в кресло.

Надежда: Зачем ты сделал это, мой мальчик?

Ласкин: Я не мальчик, и уже не твой. Это неприлично, так долго разговаривать по телефону, когда... когда у тебя некормленый старичок.

Надежда: Ты, действительно, похож сегодня на старичка. Ты хочешь яблока?

Ласкин: Я не хочу яблока.

Надежда: Напрасно. Ты не смотри, что они зеленые, они очень и очень вкусные.

Ласкин: Я сыт твоими яблоками. Я обкушался зеленых яблок.

Надежда: Грубо и некрасиво. Нет привкуса любви.

Ласкин: Очень сильный привкус. Металлический такой, кисловатый, отвратительный привкус.

Надежда: Да ты не отравился? Что ты кушал сегодня?

Ласкин: Я ничего не кушал.

Надежда: Выходит, старичок, действительно голоден.

Ласкин: Я решился.

Надежда: На что же ты решился?

Ласкин: Я решился покончить с собой.

Пауза.

Ласкин: Что ты молчишь?

Пауза.

Звонит телефон. Матюша берет телефон в руки, подходит к окну, открывает и выбрасывает его.

Ласкин: По Чехову. Если на сцене находится телефон, он непременно должен быть выброшен в окно.

Надежда: Плохо.

Ласкин: То, что я решил покончить с собой или то, что я выбросил этого надоедливого жука?

Надежда: Ты серьезно обдумал свое решение?

Ласкин: Серьезнее некуда. Видишь, я по такому случаю и оделся соответственно.

Надежда: Да, в костюме ты выглядишь солидным. Самоубийство - это вещь для солидных людей. В противном случае все это выглядит легкомысленно, совсем не производит должного эффекта, точнее, производит все равно, все-таки самоубийство это самоубийство, тут уж ничего не скажешь, человек прощается с жизнью, как никак. Но когда он обставляет это соответствующим образом...

Ласкин: Прекрати!

Надежда закрывает лицо руками.

Ласкин: И слезы, эти слезы совсем ни к чему, совсем ни к чему!

Надежда: (Отнимает руки от лица.) А кто сказал тебе, что я плачу? С чего ты взял, что я плачу? С каких таких щей я должна плакать? Я рада за тебя, малыш, бесконечно рада.

Ласкин: ?!

Надежда: Именно так. Вот теперь ты доказал, что действительно взрослый самостоятельный человек. И не нужно бояться. Совсем не нужно бояться ничего. Жизнь после самоубийства - это сказка, рай, поверь мне.

Ласкин: ?!

Надежда: Да, да, я знаю, что говорю, поверь. Я покончила с собой двадцать лет назад.

Ласкин: Ты покончила с собой?

Надежда: Совершенно справедливо. И с тех пор не было еще дня, чтобы я не произносила вслух слова благодарности, за то, что планида привела меня к этому.

Ласкин: Ты покончила с собой?

Надежда: Как видишь. И знаешь, что я скажу тебе. Я признаюсь тебе в том, в чем не признавалась никому и никогда в жизни. Я счастлива, малыш. Нет на свете женщины более счастливой, чем я. Ты думал, что это ты сделал меня счастливой? Ан, нет, все не так. Вот я и открыла тебе свою тайну.

Пауза.

Надежда: (Смеется.) Друзья, которым ты рассказывал про меня, обзывали тебя геронтофилом, Матюша?

Ласкин: Я ничего никому не рассказывал.

Надежда: Они - дураки, твои друзья, малыш. Ты - совсем другое. Ты, Матюша - некрофил.

Пауза.

Надежда: Хочешь яблочка?

Пауза.

Надежда: Тихо без телефона.

Пауза.

Ласкин: А как ты покончила с собой?

Надежда: Таблетки, таблетки, обыкновенный бабий способ. Много таблеток. Очень красиво. И желтенькие, и красненькие и какие-то голубенькие, голубеньких таких я и не видела раньше, они остались от мамы, были запакованы в коробочку, когда высыпала их, подумала. Какая красота, подумала, смерть должна быть именно такого цвета.

Пауза.

Надежда: А ты? Какой способ решил избрать ты? Это очень важно, поверь, каким способом ты это сделаешь. Так какой же способ решил избрать ты? Скажи, у нас никогда не было секретов.

Пауза.

Ласкин: Я решил жениться.

Пауза.

Надежда: И на ком же?

Ласкин: На твоей дочери.

Пауза.

Надежда: На ком?

Ласкин: На твоей дочери.

Долгая пауза.

Надежда: У меня нет денег на свадьбу. (Пауза.) Ой, что-то я не то говорю. При чем здесь деньги на свадьбу? Повтори еще раз, на ком ты решил жениться?

Ласкин: На твоей дочери. Деньги дает твой муж, твой бывший муж.

Пауза.

Надежда: У него нет денег, у него совсем нет денег. Он алкоголик.

Ласкин: У него очень много денег и он теперь не пьет.

Надежда: Что?

Ласкин: У него очень много денег и он теперь не пьет.

Пауза.

Ласкин: Ларкин возместил ему моральный ущерб.

Надежда: Что?!

Ласкин: Моральный ущерб.

Пауза.

Надежда: (Встает с шезлонга) Так, пора спускаться с небес. (Подходит к окну.) Что там у нас? Дождь? Итак, начнем с начала. На ком ты решил жениться?

Ласкин: На Верунчике, твоей дочери.

Надежда: Она уже знает об этом?

Ласкин: Разумеется. Она согласна. Мало того, мне кажется, что она счастлива.

Надежда: Ну, этого не может быть.

Ласкин: Почему?

Надежда: Человек, пока не покончит с собой, не может быть счастлив. (Становится на окно.)

Ласкин: Что ты делаешь?! (Бросается к Растопчиной.)

Надежда: Не вздумай, сразу же прыгну!

Ласкин замирает на месте.

Ласкин: Слезь с окна!

Надежда: Откажись от самоубийства.

Ласкин: Слезь с окна!

Надежда: Откажись.

Ласкин: Слезь.

Надежда: Считаю до трех.

Пауза.

Надежда: Раз.

Пауза.

Надежда: Два.

Пауза.


Надежда: Два с половиной.

Растопчина спускается с окна.

Надежда: Это была проверка. Теперь, когда я убедилась в твоей решимости, прими мои поздравления. Я буду рада видеть тебя своим зятем. (Подходит к Ласкину, обнимает и долго целует в губы.)

Ласкин предпринимает попытку освободиться от объятий Надежды Сергеевны, но у него ничего не получается.


Картина четвертая


В комнату входят Ларкин и ротвейлеры.

У Ларкина в руках букет чайных роз и саквояж.

Ротвейлеры улыбаются.

Они отрывают Растопчину от Матюши.

Надежда Сергеевна кричит. В ее крике ужас.

Ротвейлеры улыбаются.

Они уводят Растопчину в соседнюю комнату.

Ларкин бросает цветы на пол.

Наступает тишина.

Идет дождь.

Ларкин усаживается в кресло, жестом приглашает Ларкина занять соседнее.

Ларкин: Вы чем-то встревожены, молодой человек?

Ласкин: Они увели ее в дальнюю комнату.

Ларкин: Да, они увели ее в дальнюю комнату.

Ласкин: Зачем?

Ларкин: Так надо.

Пауза.

Ласкин: Зачем?

Ларкин: Вы задаете много лишних вопросов, молодой человек, простите, не знаю вашего имени, при прошлой нашей встрече было не до знакомств.

Ласкин: Матвей.

Ларкин: Редкое имя.

Ласкин: Да, редкое.

Пауза.

Ласкин: Они увели ее в дальнюю комнату. Зачем?

Ларкин: Ей нужно успокоиться.

Пауза.

Ласкин: Как они собираются ее успокаивать?

Ларкин: О-о, это их секрет. Я никогда не спрашиваю. Зачем? У каждого человека должны быть секреты.

Пауза.

Ласкин: Они делают ей плохо?

Ларкин: (Смеется.) Поверьте, они делают ей хорошо.

Пауза.

Ласкин: Что они делают с ней?! Что они делают?!

Ларкин: У них свои секреты, я вам уже докладывал.

Пауза.

Ласкин: То, что я подумал?

Ларкин: Откуда же мне знать, что вы подумали?

Ласкин: То.

Ларкин: Перестаньте говорить по-турецки. И вообще успокойтесь, будьте мужчиной. Посмотрите на себя, вы весь трясетесь. Давайте просто помолчим.

Ласкин: Почему помолчим? Зачем помолчим?

Пауза.

Ларкин: Вслушайтесь.

Ласкин: Я вслушиваюсь. Ни единого звука.

Ларкин: Разве?

Ласкин: Да, ни единого.

Ларкин: А дождь?

Ласкин: Дождь?

Ларкин: Да, дождь, разве вы не слышите дождь?

Ласкин: Я...

Ларкин: Молчите! Молчите и слушайте.

Пауза.

Слышно, как идет дождь.

Ларкин: Ну что?

Ласкин: Что?

Ларкин: Теперь слышите?

Ласкин: Ничего не слышу, ничего, у меня голова ватная, может быть, потому и не слышу, но ни единого звука, ни единого!..

Ларкин: Вы - слабый человек?

Ласкин: В каком смысле?

Ларкин: В смысле здоровья, например.

Ласкин: Да нет, не жаловался, на учете не состоял... Слушайте, к чему, к чему все эти вопросы, какое отношение они имеют, какое отношение они имеют ко всему, что происходит?! И, вообще, потрудитесь объяснить, что происходит, я должен знать, я обязан знать, что, что все это значит?!

Пауза.

Ларкин: (Спокойно.) Что вы имеете в виду?

Ласкин: Я? Что я имею в виду?

Ларкин: Ну да, вы, разумеется вы?!

Пауза.

Ласкин: Послушайте, голова ватная, я ничего не понимаю. Ничего не понимаю. Мне страшно.

Пауза.

Ларкин: Хотите выпить?

Ласкин: Хочу.

Ларкин: Чудесно. (Достает бутылку водки, открывает.)

Ласкин: Не хочу.

Ларкин: Что, что?

Ласкин: Не хочу.

Ларкин: Ну, знаете, эти штучки оставьте своим любовницам, или жене, если таковая имеется. (Наливает водку в рюмки.) У вас есть жена?

Ласкин: Есть. Точнее была.

Ларкин: Вот как? И что же с ней случилось? Впрочем, подождите, не отвечайте, давайте сначала выпьем.

Выпивают.

Ларкин: (Берет две половинки яблока, что остались от Верунчика.) А вот и закуска, как раз две половинки яблока. (Протягивает одну половинку Ласкину.) Ласкин откладывает закуску в сторону.

Ларкин: (Смачно окусывая.) Напрасно, яблочко хоть и зеленое, но очень и очень сочное.

Пауза.

Ларкин: Так, на чем мы остановились? На женщинах? Как всегда, если уж два мужчины собрались, непременно нужно поговорить о женщинах. Как всегда. А что, я - не против. Давайте поговорим о женщинах. Я женщин люблю. А вы, Матвей?

Ласкин: Не знаю.

Ларкин: Постойте, постойте, что значит "не знаю", как такое может быть?

Ласкин: Что там происходит, почему они так долго?

Ларкин: А зачем спешка?

Ласкин: Что они делают с ней?

Ларкин: Пойдите, да посмотрите.

Ласкин вскакивает с кресла.

Ларкин: Сидеть! Сидеть, юноша!

Ласкин садится.

Ларкин: Вот и молодец. Это, в конце концов, неприлично.

Пауза.

Ласкин: Какой-то кошмар!

Ларкин: Выпейте еще. (Наливает в рюмку.)

Ласкин выпивает.

Ларкин: И еще. (Наливает еще.)

Ласкин выпивает.

Ларкин: Еще?

Ласкин: Нет, достаточно.

Ларкин: Ну, как знаете.

Пауза.


Ларкин: Ну что, полегче вам?

Ласкин: Я опьянел.

Ларкин: Вот и хорошо. Это говорит о том, что вы не очень то и взволнованы.

Ласкин: Я?

Ларкин: Разумеется.

Ласкин: С чего вы взяли?

Ларкин: Ну как же, встревоженный человек, а вы, как я вижу, вроде бы крайне встревожены, не способен опьянеть.

Ласкин: Все люди разные.

Ларкин: (Наливает себе и выпивает.) Ой ли?

Ласкин: Может быть, может быть для вас они и одинаковы, а для меня все - разные. Каждый из них - целый мир!

Ларкин: Какую муру вы несете! Вы хоть слышите себя со стороны?

Ласкин: Конечно, слышу.

Ларкин: Бьюсь об заклад, что если бы вы сейчас не восседали со мной в шезлонгах за рюмочкой водки, а находились бы там (указывает в направлении соседней комнаты.), вряд ли опьянели бы.

Ласкин: Все равно опьянел бы.

Ларкин: Ничуть не бывало.

Ласкин: Опьянел бы.

Ларкин: Пусть будет по-вашему.

Ласкин: Пусть будет.

Пауза.

Ларкин: Или вы не пьяны? Или вы прикидываетесь пьяным?

Ласкин: Что вам нужно от меня?

Ларкин: Ничего. Пока ничего. Сидим, беседуем, слушаем дождь. Хорошо. Хорошо вам, Матвей?

Пауза.

Ларкин: Понимаю, понимаю, совсем хорошо не может быть, но по сравнению с тем, что было, лучше?

Пауза.

Ларкин: Скажите, что лучше. Это очевидно. Дрожь успокоилась, не так ли?

Ласкин: Лучше.

Пауза.

Ларкин: Расчудесно! Продолжим разговор. Мы говорили о женщинах.

Ласкин: О женщинах?

Ларкин: О ком же еще? О ком же еще мы можем с вами говорить? Скажите, а вам никогда не хотелось на некоторое время, ну хотя бы на день, на час, на десять минут побыть женщиной? Нет, не подумайте ничего дурного, это так, вопрос безотносительный. Просто я знаю, читал, что многих мальчиков в раннем возрасте посещают такие фантазии, и это совсем не плохо, это - нормально.

Пауза.

Ларкин: Некоторые специалисты утверждают, что это даже обязательный этап в развитии психики. И ничего страшного здесь нет.

Пауза.

Ларкин: Я, например, фантазировал таким образом. Только позже, чем другие, несколько позже. Так что, если взять меня, это можно расценить как несколько рискованные фантазии, уже несколько рискованные, учитывая возраст.

Пауза.

Ларкин: А как на счет вас?

Ласкин: К чему вы клоните?

Ларкин: Хотелось бы вам стать ею?! Оказаться ею?! Только честно!

Пауза.

Ларкин: Что вы молчите?

Ласкин: Нет.

Ларкин: А почему?.. Почему?.. Почему вы так печетесь о ней, на словах?! Именно на словах?! Почему, Матюша, так, кажется, она вас называла? Может быть, вас мучает совесть?

Ласкин: Я не слышу вас.

Ларкин: Вы слышите только то, что вы хотите слышать, только то, что вам хочется слышать, не так ли, молодой человек, Матюша?!

Ласкин: Что вам надо от меня?

Ларкин: Мне? Только одного. Чтобы вы зарубили себе на носу, причиной всего, что происходит сейчас, и будет происходить в последующем, являетесь вы, Матюша! Я не хотел этого, а вы - добивались. Последовательно! Терпеливо! Нудно!

Пауза.

Ларкин: Я не хотел этого, а вы - хотели! Спросите себя, не так ли это?! Не нужно отвечать мне, мне вы можете солгать, ибо вы - лживый человек, себе ответьте, своей совести ответьте!

Пауза.

Ларкин: Я люблю ее, понимаете, Матюша, я ее люблю! А вы, разве вы любите ее? Только имейте в виду, если вы скажете "да", я отправлю вас в ту же комнату. Отправлю, будете сопротивляться, затолкаю! Усвоили?! А теперь отвечайте! Вы любите ее?!

Пауза.

Ларкин: (Вздыхает с облегчением.) Ну вот и все. На сегодня вопросов больше нет. Я доволен. (Наливает себе водки, выпивает.)

Пауза.

Ларкин: И, знаете что, я, пожалуй, прощаю вас. Я тоже был молод и многого не понимал. И мне прощали. Каждому человеку, особенно в молодости, очень важно, чтобы его прощали. Иначе он так и не станет взрослым никогда, и никогда не избавится от своих дурацких фантазий.

Пауза.

Ларкин: Что же вы не благодарите меня?

Пауза.

Ласкин: Спасибо.

Ларкин: Одно очарование. Мы подружимся, чует мое сердце, непременно подружимся. Может быть, даже станем близкими друзьями, очень близкими, самыми близкими друзьями. У вас уже есть друг? Не отвечайте, и так ясно, что друга у вас нет, потому что иначе он был бы здесь. Хотите, я стану вашим другом? Со мной хорошо дружить. Со мной очень полезно дружить, полезнее даже чем есть яблоки, это я вам гарантирую. Ну, так что?

Ласкин: Не знаю.

Ларкин: Экий вы нерешительный. Тут уж да или нет. Отвечайте!

Пауза.

Ларкин: Да или нет?

Пауза.

Ларкин: Да или нет?!

Ласкин: (Тихим голосом.) Да.

Ларкин: Расчудесно! Теперь мы переходим на "ты" И пьем на брудершафт! (Наливает рюмки.) Перед тем как выпить называем свои имена. Игорь.

Ласкин: Матвей.

Ларкин: А можно - не Матвей, можно - Матюша? Итак - Игорь.

Ласкин: Матюша.

Ларкин: Выпиваем крест - накрест и целуемся.

Пьют на брудершафт, целуются.

После ритуала губы у обоих в крови.

Ларкин: (Вытирает губы.) Вот видишь, как я умею любить? Скажи. Тебе не было больно?

Ласкин: Нет.

Ларкин: (Смеется.) А с чего же ты взял, что ей там больно? Ей лучше, чем нам с тобой.

Пауза.

Ласкин: Налейте еще.

Ларкин: Не "налейте", а "налей".

Ларкин наливает.

Ласкин выпивает.

Ларкин: Теперь самое время разобраться с нашей женой. Так что же случилось с нашей женой?

Ласкин: С моей женой?

Ларкин: С нашей, Матюша, теперь с нашей, ты разве забыл, что мы теперь друзья - не разлей вода?

Ласкин: Ушла.

Ларкин: Стерва. К кому?

Ласкин: К маляру.

Ларкин: К кому, к кому?

Ласкин: К маляру. И дело с концом.

Ларкин: А ты что же?

Ласкин: Водку пью с вами.

Ларкин: Ну что же, это, пожалуй, даже лучше, чем сидеть дома с женой.

Ласкин: Вы так думаете?

Пауза.

Ларкин: Слушай, а может быть это и к лучшему? Зачем тебе жена? У тебя теперь есть я. Теперь, вероятнее всего, ты останешься живым. Высокая степень вероятности, очень высокая. А с женой - нет. Во всяком случае, степень вероятности много меньше. Это, Матюша, не я придумал, это - статистика. Многие молодые мужчины уходят из жизни через жен. Статистика. Я иногда просматриваю. Приходится. Это - часть моей работы. Трупы, Матюша, кругом трупы, молодых, неискушенных еще, в сущности, мужчин.

Ласкин: Какой вы кровожадный.

Ларкин: Это я то кровожадный? Да я - ангел во плоти.

Ласкин: Вы ангел?

Ларкин: Да, именно. Любой нормальный разумный человек, следи за моей мыслью, разве любой разумный, нормальный человек оставил бы тебя в списке живущих на этом свете, после того, как вытащил бы тебя из постели своей возлюбленной?! Или ты уже все забыл?

Ласкин: Нормальный человек?

Ларкин: Да.

Ласкин: Разумный человек?

Ларкин: Да.

Ласкин: Оставил бы.

Ларкин: Почему?

Пауза.

Ларкин: Почему?

Ласкин: Налей еще.

Ларкин: Ай да Матюша!

Ларкин наливает ему еще рюмку, тот выпивает.

Ласкин: По одной только причине.

Ларкин: По какой же?

Ласкин: Потому что он нормальный и разумный! Вот и все! Съел?

Ларкин: Ай, да Матюша!

Ласкин: Я не люблю тебя!

Ларкин: Что?!

Ласкин: (Совершенно пьян.) Я не люблю тебя, слышишь, не люблю! Я ее люблю! Все, я готов! Отправляй меня к ней, заталкивай туда, где она и где ни одного звука почему-то, заталкивай! Гад! Я ее люблю, слышишь, я ее люблю!

Ласкин вскакивает с кресла и, шатаясь, движется по направлению к дальней комнате, но по дороге падает замертво.

Затемнение.


Картина пятая


На Растопчине белый халат.

В шезлонгах Ларкин, Ласкин и Николай Николаевич Растопчин.

Ласкин спит.

Ремонт, по-видимому, закончен - в комнате маляры снимают чехлы с мебели.

Они делают это тихонько, на цыпочках, так что их присутствие на протяжении всей картины вскоре перестает привлекать внимание.

Ларкин: И сколько, приблизительно, она пробудет там?

Николай: Трудно сказать. По состоянию.

Ларкин: А в среднем, сколько в среднем находятся там?

Николай: По-разному.

Ларкин: А она? Сколько она пробудет там?

Николай: Не могу сказать.

Пауза.

Ларкин: А Матюша спит. Знаешь ли, уснул. Он так интересно рассказывал о женщинах. Знаешь, доктор, оказывается, Матюша большой знаток женщин. Нам с тобой, доктор, и не снилось. Ты мог от него ожидать?

Николай: Скоро она будет готова?

Ларкин: Не торопись. Женщине нужно собраться.

Николай: Машина ждет.

Ларкин: Подождет. Так вот, ты послушай. Тебе, как доктору, это будет интересно. Это может кардинально изменить твое мировоззрение. Женщина. Знаешь, что такое женщина? Представь себе, доктор, яблоко. Представил? Так вот. Женщина - это мякоть. Сочная эта вот, хрустящая мякоть, то есть, следи за моей мыслью, самое вкусное. Но не это есть главное. Главное - та операция, которая с яблоком производится, когда ты, доктор его разрезаешь. Если ты заметил, вскоре на мякоти начинает образовываться желтизна. Так вот эта желтизна есть ни что иное, как любовь. То есть, следи за моей мыслью, любовь появляется только после разреза. Не до, а после. Но появляется обязательно. Вывод сделай сам. Хочешь выпить?

Николай: Нет.

Ларкин: Молодец. Обязательно появляется, слышишь, Ларкин? Обязательно! Если еще раз срезать, первое время мякоть белая, а потом снова желтеет, еще раз срезать, первое время мякоть белая, и снова желтеет. Ты понимаешь, что это значит?

Николай: Это ровным счетом ничего не значит.

Ларкин: Врешь, значит! Это значит, что ты, доктор, ошибался, все ошибались. Она, доктор, не сумасшедшая, она - нормальная женщина. И вот эти цветы (Указывает на розы), эти цветы предназначаются ей. Ты осознал, что надлежит тебе делать?

Пауза.

Ларкин: Тебе надлежит отпустить машину ко всем чертям, вернуться и выпить с нами водки.

Николай: Исключено.

Ларкин: Хорошо, водку можешь и не пить.

Николай: Я не отпущу машину. Она поедет со мной.

Ларкин: Куда же ты ее повезешь?

Николай: В больницу.

Пауза.

Ларкин: Почему?

Николай: Она больна. Много лет.

Ларкин: Что такое?

Николай: Депрессия. (Пауза.) У нее были попытки самоубийства. Достаточно? (Пауза.) Она уже была в коме. Двое суток. (Пауза.) Ее вернули с того света. (Пауза.) Отсюда проблемы с памятью. (Пауза.) Достаточно? (Пауза.) Я должен сделать это.

Ларкин: Не крути, доктор. Ничего и никому ты не должен. У тебя есть какой-то интерес. Что за интерес у тебя?

Николай: Я исполняю свой долг.

Ларкин: Не заливай! Мне не заливай!

Николай: Большего я не скажу.

Пауза.

Ларкин: Доктор, ты хочешь ее сохранить? Для кого, для него? Для меня? А может быть для себя? (Пауза.) Доктор, я понял, ты хочешь ее сохранить для себя! Ты спрячешь ее на некоторое время, нашпигуешь уколами, дождешься, пока мы вымрем, а потом заберешь, покорную и безропотную. Ах, милый доктор, всех перехитрил!

Николай: Вы пьяны и говорите глупости.

Ларкин: Признайся, ты же любишь ее! Будь честным человеком, скажи, и я, черт с тобой, отдам тебе ее. Только скажи честно.

Пауза.

Ларкин: Что же ты молчишь?

Пауза.

Ларкин: Говори, но знай, что если ты солжешь, я узнаю, и тогда, и тогда, ну, ты заешь, что будет тогда...

Пауза.

Ларкин: У тебя есть пять секунд.

Николай: Люблю.

Ларкин: Громче.

Николай: Люблю.

Ларкин: Пошел к черту!

Пауза.

Ларкин: Ну и дурак.

Пауза.

Ларкин: (Наливает себе водку, выпивает.) Слушай, а если я заболею, ты можешь организовать мне местечко в мужском овощехранилище?

Николай: Пошло.

Пауза.

Ларкин: Я хорошо заплачу, ты же любишь деньги?

Николай: Нет.

Ларкин: Я серьезно.

Николай: И я серьезно.

Ларкин: Я серьезно.

Николай: И я серьезно. Ну, где же она?

Ларкин: Ее одевают к выходу.

Пауза.

Ларкин: А многих больных повидал ты на своем веку?

Николай: Приходилось.

Ларкин: Среди них были Наполеоны там, Цезари разные?

Николай: Нет.

Ларкин: Прекрати врать мне!

Пауза.

Ларкин: Послушай, мне ничего не стоит выбросить тебя на улицу сию же минуту. И на этом игра в милосердие закончится!

Пауза.

Николай: Князь подойдет?

Ларкин: Что за князь?

Николай: Великий князь Константин Александрович.

Ларкин: Вполне. Дурак ты, доктор!

Николай: Перестаньте, вы взрослый человек.

Ларкин: Взрослый человек. Да, наверное. Слишком взрослый человек. Очень неприятная история.

Пауза.

Ларкин: А вот Гоголя, Николая Васильевича Гоголя встречать не доводилось?

Николай: Нет.

Пауза.

Ларкин: А почему, как ты думаешь?

Ларкин: А я знаю. (Переходит на шепот.) Даже имени его упоминать боятся. Он - это все. Реки, горы, моря, города, улицы. Дома, мы в них, ты, я. Не думал над этим?

Николай: Нет. Но на сумасшедшего вы все равно не тянете.

Ларкин: Зря ты, я серьезно. (Наливает себе еще одну рюмку, выпивает.) Я уже отступился, видишь, любовь свою пропиваю.

Николай: Любовь как талант - не пропьешь.

Ларкин: Думаешь?

Николай: Думаю.

Ларкин: А выпьешь со мной?

Николай: Ну, скоро они там?

Ларкин: Скоро, скоро. Ты выпей.

Николай: Я не пью. Раздается приглушенный долгий стон.

Николай: (Вскакивает со своего места.) Ну вот и все. Пора.

Ласкин, как будто слова Растопчина явились для него сигналом, открывает глаза, молниеносно хватает с пола нож и вонзает его в живот Николаю Николаевичу.

Тот хватается за живот руками и оседает на пол.

Еще стон.

Кто знает, чего больше в нем, страсти или ужаса.

Ларкин: Я, однако же, не сказал ей, что я испанский король. Я сказал только, что счастие ее ожидает такое, какого она и вообразить себе не может, и что, несмотря на козни неприятелей, мы будем вместе. Я больше ничего не хотел говорить и вышел. О, это коварное существо - женщина! Я теперь только постигнул, что такое женщина. До сих пор никто еще не узнал, в кого она влюблена; я первый открыл это. Женщина влюблена в черта. Да, не шутя. Физики пишут глупости, что она то и то, - она любит только одного черта.

Свет меркнет.

Ларкин: Ничуть.

Свет меркнет.

Ларкин: Ничуть.

Яркий свет.

Это уже не комната Растопчиной, но дворец, настоящий дворец.

Первыми из маленькой комнаты выходят Надежда Сергеевна и Пеликан.

На ней белое, шитое жемчугом бальное платье.

На нем - белый же офицерский костюм с эполетами и аксельбантами.

Пеликан подтянут и важен.

Вслед за ними шествуют другие дамы и кавалеры.

Все в белом.

Точно выпал снег.

Все молоды и счастливы.

Мазурка.





НОВОСТИ   ОБ АВТОРЕ   ТЕКСТЫ   ФОТО   ПРЕССА   ПАРАРЕАЛИЗМ      English version  /  Русская версия


© Строганов Александр, драматург: пьесы, драматургия, произведения для постановки в театре. Сайт драматурга Александра Строганова. Барнаул 2007-2012

e-mail: jazz200261@mail.ru
Телефоны: (3852) 34-36-19; 24-58-11; 8-913-215-22-18
Адрес: 656038, г. Барнаул, пр. Комсомольский, 102А-21
Моя страница в Facebook